полиции с редким именем Василий. Так, на всякий случай. Понятых найти, у дверей постоять — мало ли кто в квартире окажет буйное сопротивление. Та же жена Донского. Василий не был похож на киногероя. Лет тридцать. Мелкий, кривоногий, в очках. Ему б консультантом в магазин, а не жуликов ловить. Редкое дело, он работал на этой «земле» уже лет пять и не собирался идти на повышение, как все нормальные люди. А может, просто не предлагали, хотя показатели не самые худшие.

Со стороны Донского присутствовали парочка адвокатов высшей ценовой категории. Здесь все в порядке. Костюмы, обувь, часы, понты.

Квартира Анатолия Борисовича находилась на Петроградской стороне, в историческом здании, охраняемом государством. До перестройки здесь была коммуналка. Три или четыре семьи. В начале девяностых Анатолий Борисович буквально за неделю расселил ее, раскидав жильцов по дешевым окраинам. А бабка, занимавшая центральную комнату, вообще пропала без вести, потому что якобы не желала съезжать. Но опять-таки это слухи, ведь не нашли бабку до сих пор. А может, деменцией она страдала — ушла и потерялась. В девяностых очень много кто терялся.

Разумеется, после покупки сделал Донской в квартирке ремонт в модном стиле лофт. Оставил лишь древнюю кирпичную стену. Уж больно она добавляла в интерьер исторической экзотики. Кирпичи крепкие, надежные, положенные не на изобретенный в начале двадцатого века бетон, а на внешне не привлекательный раствор, коим пользовались древние строители. Неровный, корявый, но очень атмосферный. На некоторых кирпичах даже клейма остались. Жаль такую красоту зашивать бездушной штукатуркой или гипсокартоном. Бабка, живущая здесь, видимо, из тех же соображений ничем не покрывала стену. А может, денег не было. Сейчас ничего, кроме поясного зеркала, не стене не висело.

Обставил жилище, как принято, Донской по-богатому. Как у людей. Мебель, живопись, люстры, скульптуры и прочие изделия народных промыслов, типа чучела невинно убиенного медведя. По углам — камеры наблюдения. Безопасность. Есть чего бояться.

Понятым, двум испуганным соседям, объяснили права и обязанности. Обэповцы приступили к таинству обряда. Что тут искать, не представлял и сам Олег Иванович. Документы? Флешки, жесткие диски? Оружие, наркотики? Смешно. Судя по абсолютному спокойствию Донского, по его вежливому тону, ничего в квартире не было. Обэповцы просили открыть створки шкафов — Анатолий Борисович тут же выполнял просьбу. Показать, что в ванной? Пожалуйста. Сейф? Ради бога! Ничего там нет, кроме ювелирки жены и небольшой наличности. Он не грубил, не хамил, лишь лукаво улыбался, напоминая главного героя сериала «Клан Сопрано». Сидел в антикварном кресле и жевал зубочистку.

Адвокаты помалкивали, не пытаясь отработать гонорары. Значит, знали, что здесь все в порядке. Лишь ковырялись в своих смартфонах, наверное, записывая происходящее на камеру.

Единственным, кто вел себя как-то странно, был маленький опер Василий. Сначала растерянность, словно вместо квартиры он попал в пещеру Аладдина. Наверно, никогда не видел приличной обстановки. Аж лицо пошло красными пятнами. С третьего раза услышал просьбу Олега Ивановича пригласить понятых. В гостиной засуетился, занервничал, закурил без разрешения хозяина. Впрочем, Анатолий Борисович снисходительно разрешил и даже предложил пепельницу. Затем Вася принялся рассматривать кирпичную стену, на целую минуту завис у кирпича с клеймом. Пощупал, провел пальцем по шву, постучал кулаком по поверхности. Зачем-то задал вопрос, ответ на который был очевиден.

— Это родная стена? В смысле — старинная?

— Да. Дом построен примерно в середине восемнадцатого века, говорят, здесь бывал Чайковский. Стену я не трогал. Рука не поднялась.

— Красиво.

— Соглашусь, — улыбнулся Донской.

Вася отошел к окну, уставился во двор, словно ушел в другую реальность. Постояв немного, вернулся к стене и вновь принялся ее изучать.

Через час с небольшим обэповцы положили на стол в гостиной пару пожелтевших от старости бумаг — то ли бухгалтерская документация, то ли чеки на покупку мебели. Все, что удалось найти. Олег Иванович, смирившись с неизбежностью, принялся составлять протокол обыска, в ходе которого имеющих отношение к делу документов и вещей обнаружено не было.

И в этот самый момент подал голос Василий, обратившись к адвокатам.

— Момент… Скажите, раз стена находится полностью внутри квартиры, значит она тоже принадлежит Анатолию Борисовичу? Верно?

Защитники переглянулись, явно озадаченные очевидностью вопроса.

— Разумеется, — кивнул старший.

— Стало быть, и то, что находится в стене, тоже принадлежит хозяину? Если известно, что до него никто ничего туда не прятал.

— Если известно… Возможно, — уклончиво ответил второй, заподозрив подвох.

— Отлично. Давайте посмотрим.

С этими словами опер достал из курточки перочинный ножик, сунул лезвие в шов одного из кирпичей стены. Оно неожиданно легко вошло в щель. Вася подцепил шов и с легкостью сковырнул на пол. Похоже, шов был бутафорским.

Олег Иванович отложил авторучку и с удивлением уставился на манипуляции Василия. Донской забеспокоился, поднявшись с кресла.

После швов наступила очередь кирпича. Но не того, с клеймом, а расположенного слева. Опер подсунул под него нож и той же легкостью извлек его из стены.

— Понятые!

Семейная пара с опаской подошла к стене. Как и все остальные.

Василий телефонным фонариком посветил в образовавшееся отверстие, снял куртку, засучил рубаху и запустил руку внутрь стены. Та, по всей видимости, была толстой, в четыре кирпичных слоя, если не больше, — рука зашла почти до локтя. Нащупав что-то, он выудил на белый свет небольшой тряпичный сверток. Осторожно положил на пол, развернул ткань, а точнее, детский носовой платок. Перед глазами обалдевшей публики предстал красивый черный пистолет марки ТТ, то есть «Тульский-Токарев». И похоже, не муляж. Настоящий. Мейд ин СССР. Вася аккуратно извлек магазин. Пять патронов. И тоже не муляж. Чисто внешне пистолет был в отличном состоянии.

— Ваш, Анатолий Борисович?

Донской выплюнул зубочистку, вся показательная вежливость слетела мгновенно.

— Чо за фуфел? Какой ваш? Первый раз вижу!

Адвокаты тут же подхватили песнь свободы.

— Это провокация! Господа понятые! Это провокация! Пистолет подкинули!

— Интересно, каким образом? — спокойно парировал опер. — Вы же всё писали на смартфоны. А я не Копперфильд.

Один из защитников тут же ломанулся в коридор, на ходу набирая номер на мобильном.

— Я без понятия, — замахал руками Донской, — это не мое! Дом старый! Мало ли кто его спрятал?!

Пришедший в себя Олег Иванович вступил в диспут.

— Простите, Анатолий Борисович, но до вас здесь проживала бабуля. Божий одуванчик. От рождения до смерти, вернее, до пропажи без вести. И вряд ли пистолет ее. Не тот персонаж, в отличие от вас. Но в любом случае — формально это незаконное хранение оружия и боеприпасов.

— Послушайте… Зачем мне какой-то ствол? У меня легально есть несколько ружей и карабинов!

— У вас