Она прислонилась спиной к стене соседнего дома, все еще сгибаясь пополам от хохота.

– Чего ты хохочешь, я не понимаю! – рассердился Беликов. – Пошли обратно искать этого порочного ангела. Объясним ему, что чужое брать нехорошо.

Рита бессильно отмахнулась.

– Да ну, брось! Я ему сама заплатить готова за такое развлечение! Потерпевшей мне быть еще не приходилось!

– Очень смешно! – все еще негодовал Левка. – Пошли пешком тогда, раз у тебя сегодня приступ небывалой щедрости. Придется ночевать в моей старой халупе, до нее тут ближе.

Левка вместе с Виктором Терновским давно уже поселились вдвоем в новом, недавно построенном элитном доме. Рита часто наведывалась в их двухэтажную квартиру-студию. Старая же двухкомнатная квартира на Пятницкой почти все время стояла пустой. Левка приходил туда лишь изредка, как он говорил, «проведать бабкиных болванов». Однако сейчас, вынужденные идти пешком, Рита и Левка направились именно туда.

Они нетвердо брели по извилистым переулкам. Тени их дрожали и покачивались, четко высвечиваясь на асфальте под фонарями. Риту слегка пошатывало. Приступ горячечного веселья прошел, и теперь по лицу ее медленно разливалась бледность.

– Мне нужно выпить! – заявила она, когда они свернули в очередной переулок. – Еще выпить. Потому что… это все бессмысленно, понимаешь? Он никогда не вернется. Я никем не стану. Все – тлен и пустота. Иногда я думаю, лучше бы меня в самом деле пристрелили в том лесу…

Левка поморщился. Рита знала, что он простить себе не может, что позволил ей пару лет назад ввязаться в ту историю с казино, едва не стоившую ей жизни. Он оценивающе глянул на Риту.

– Тебе определенно нужно еще выпить! А то ты впадаешь в меланхолию. Только денег у нас нет. Что будем делать?

– Обижаешь! – возмущенно взмахнула полами пальто Рита. – Под моей хламидой легко прячется восемь бутылок шампанского, ты знал? Идем!

Конечно же, кассирша ночного магазина поймала их за выносом бутылки виски. Они, впрочем, и не пытались разыгрывать какую-то сложную комбинацию, просто схватили бутылку и направились к выходу. Тетка подняла крик, откуда ни возьмись материализовался усатый милиционер, чем-то напоминавший дядю Колю. Черт его знает, как это получилось, но уже через полчаса милиционер распивал с ними этот самый виски в ближайшем дворе, сидя на деревянном бортике детской песочницы.

– Нет, вот ты скажи! – наседал он на Левку. – Ты думаешь, я что? Мент поганый, я не понимаю, как может быть хреново? Да меня самого теща, сука старая, попрекает каждый день, что прописался на ее жилплощади. Толку, мол, нет с меня никакого, зарплата с гулькин хрен, а ее Катя могла бы за доцента МГУ замуж выйти. Это моя Катерина-то, дура набитая! За доцента МГУ!

И он возмущенно поводил усами.

Потом мент куда-то смылся, Рита этот момент не отследила. Просто осознала, что стоит в какой-то подворотне, помахивая полупустой бутылкой виски, и орет на Левку:

– А может, я и в самом деле бездарь, а? Ну, скажи, скажи честно! Что вся моя писанина – полная чушь и графомания.

– Гретхен, душа моя, – заплетающимся языком выговаривал Левка, пытаясь сдвинуть ее с места. – Да в этом городе талантливее тебя только один человек – это я! Пойдем домой, бога ради!

– А тогда почему? – не унималась Рита. – Почему я, как проклятая, рассылаю свои работы по всем издательствам, по киностудиям и самым замшелым конторам и отовсюду получаю – очень нравится, но увы. Как это понимать? Может быть, я и правда – ничтожество?

– Может быть, – устало выдохнул Левка. – Может быть, ты ничтожество и я ничтожество. И все наши потуги не имеют смысла. И что? Предлагаешь по этому поводу сдохнуть от холода в этой подворотне? Пойдем домой, Гретхен, ну правда, два переулка осталось!

Потом, уже поднимаясь по ступенькам в Левкином подъезде, вдыхая знакомый запах лака от деревянных перил, Рита говорила:

– Мне нужно было уехать с Маратом. Тогда, в первый же день. Послушать его, вернуться домой, жить нормальной жизнью. Для чего это все? Я ведь каждый раз… Ты не поверишь, каждый раз, поднимаясь на твой этаж, смотрю в лестничный пролет. Вдруг он приехал и ждет меня, как тогда. Он ведь даже номера моего телефона не знает, он искать меня может только у тебя. Только его никогда здесь нет. Он уже не вернется. Я все профукала, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Левка. – Но ведь и ты пойми. Любить кого-то – это ведь не просчитывать шансы на удачу, не разрабатывать правильную стратегию игры. Ты говоришь так, как будто поставила не на ту карту и проиграла. А ты не проиграла, нет, Гретхен. Это вообще не игра, и проигравших в ней быть не может. Это просто что-то в твоей крови, какое-то химическое соединение, вирус, может быть. От которого уже не избавиться. Если только не сделаешь полное переливание крови, – он усмехнулся, распахивая дверь квартиры. – Заходи! И хватит на сегодня философствований, ладно?

Телефонный звонок разорвал сонную тишину квартиры. Рита с трудом разлепила веки. Голову нещадно ломило, во рту пересохло. В окно заглядывал серый осенний день, заставляя ночную тьму жаться по углам, прятаться за спинами гипсовых и мраморных изваяний.

Они с Левкой спали вповалку на большой кровати, целомудренно уткнувшись друг в друга, как испугавшиеся грозы брат и сестра. Рита перегнулась через Беликова и на ощупь сняла с разрывавшегося аппарата телефонную трубку.

– Алло, – хрипло выдохнула она в телефон.

– Тебе не стыдно, распутница? Снова его спаивала? – визгливо задребезжала трубка голосом Левкиной матери.

Рита, поморщившись, отодвинула ее от уха и протянула сонно моргавшему Леве. Тот вздохнул, подвигал бровями и ответил на звонок:

– И тебе доброго утра, мам!

Рита скатилась с постели, придерживая рукой раскалывавшуюся голову, и принялась шарить по комнате в поисках воды. Не найдя ничего, даже отдаленно напоминавшего бутылку минералки, она в конце концов отпила из хрустального кувшина, стоявшего на подоконнике. Вода отдавала затхлостью – черт его знает, сколько недель назад Левка наполнял этот чертов кувшин. Но ничего лучше все равно не было.

Левкина мать что-то громко вещала в трубку, Беликов отвечал односложно и строил гримасы, выражавшие его бесконечное терпение и смирение перед жизненными невзгодами.

– Ладно, мам, я тебя понял. Пока.

Он наконец опустил трубку на аппарат и, застонав, откинул голову на подушку.

– Хорошо, что она не знает номера телефона моей новой квартиры. Упорно названивает сюда. А то мне приходилось бы выслушивать ее раз в пять чаще!

– Она должна же быть рада, услышав в трубке женский голос, разве нет? – хмыкнула Рита. – Может, ты свернул наконец с опасной дорожки и вернулся в мир богоугодных гетеросексуалов?

– Гретхен, да она за эти годы твой голос выучила лучше, чем мой, – отозвался Левка. – И прекрасно знает, что никакой надежды он не несет.