– Прошу извинить мою французскую коллегу, – подхалимским тоном произнес он. – У нас очень сложное расследование…

Франц отъехал от камина, его лицо осталось мраморно-белым, как будто он не чувствовал жара огня.

– Прежде чем мы уйдем, – продолжил Кляйнерт, – я хочу поблагодарить вас за то, что не отказались встретиться с нами, несмотря на печальные обстоятельства, и…

Ивана вскочила на ноги и закричала:

– Мы никуда не уходим, потому что мы не закончили!

– Ивана!

Кляйнерт шагнул к ней, но она выкинула в его сторону руку с раскрытой ладонью, давая понять: «Стой, где стоишь!»

– Вы знакомы с Иоганном Брохом?

– Впервые слышу эту фамилию.

– Он работает на «Черную кровь».

– Там трудится не меньше сотни человек.

– Ничего подобного, ассоциация платит горстке людей. И все они – бывшие уголовники-рецидивисты.

Старый филин поудобнее угнездился в коляске. Ископаемое в каменной оболочке.

– Этот человек нарушил закон?

– Иоганн Брох разводит рёткенов – породу, запрещенную в Европе, вплоть до искоренения.

– Вы – сотрудник уголовного розыска или WWF?

– Так вы его знали? – повторила Ивана, не ослабляя давления.

Старик снова пожал плечами, будто поежился: все-таки придется срезать ярлык с воротника его рубашки, чтобы не натирал!

– Повторяю, я не знаком с этим человеком, – властным тоном уронил Франц. – Но не считаю незаконное разведение псов концом света и уж точно не вижу связи со смертью Юргена и Макса.

– Два дня назад рёткен напал на Лауру фон Гейерсберг.

Франц вздернул бровь:

– Вы о собаке из парка?

– Не прикидывайтесь слабоумным.

Ивана стояла перед графом, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Такую позу сочли бы угрожающей в любом комиссариате в центре Парижа. Долой бархатные перчатки!

– Не понимаю, о чем вы.

Фон Гейерсберг попробовал повернуть кресло, чтобы покинуть гостиную, но Ивана заступила ему дорогу. Кляйнерт не вмешивался. Он был неприятно удивлен ее поведением, но резонно полагал, что грубостью она вытрясет из старика хоть какую-то информацию.

– Чем конкретно занимается «Черная кровь»?

– Заботится о флоре и фауне наших лесов и…

– Я говорю об истинной деятельности ассоциации.

– Поясните…

– Я имею в виду преступников, которые под видом байкеров разъезжают на «нортонах». О мерзавцах, спустивших собак на малышку Марию.

Франц устало отмахнулся:

– Вы мне надоели…

– Эти люди вас защищают. Или угрожают вам. Или и то и другое одновременно. Чем они вас шантажируют, а?

Ивана наклонилась к старику и, сама того не осознавая, выкрикнула вопрос в лицо графу. Ярость молодой женщины впечатлила его не сильнее жара от огня в камине.

– Дайте мне проехать, – спокойно сказал он. – Мне больше нечего вам сказать.

Ивана не сдвинулась с места:

– Вы и о Черных охотниках ничего не знаете?

Старик исчез в темном коридоре.

Кляйнерт шепнул ей на ухо:

– Ладно, идем…

Она не стала упрямиться – не желала, чтобы комиссар начал увещевать ее, как санитар в доме призрения скорбных духом.

– Спасибо за помощь. Классная у нас команда. Правда классная!

– Ты совершенно не понимаешь Германию.

– Но умею делать свою работу!

Они сидели в машине Кляйнерта, воздух пах стиркой и сандаловой отдушкой.

– Я – офицер полиции, и это главное.

Ивана вдруг поняла, что они перешли на «ты», и ее ярость угасла.

– На камине стояла фотография трех молодых людей, – сказал наконец комиссар. – Я узнал Франца – каким он был до несчастного случая. Двое других, скорее всего, Фердинанд и Петер.

– И что?

– Все трое держали правую руку на бедре. Вот так. – Он положил левую руку на правую. – Вглядевшись, я заметил скрещенные пальцы.

– Это знак.

– Символ Черных охотников. Перекрещенные гранаты.

– Хочешь сказать…

– Братья всегда считали себя наследниками эсэсовской элиты. Они специально освобождали браконьеров, насильников, уголовников – наверное, выкупали их – и командовали этой… братией. Гейерсберги – продолжатели дела зондеркоманд.

– И поэтому изображают нацистских байкеров?

– Нет. Они считают себя защитниками порядка.

– Мы должны положить этому конец. VG производит электронные компоненты. Чтобы защитить патенты и схемы, армия не требуется.

– Согласен. Судя по всему, несчастье с Марией осталось единственным случаем, иначе мы нашли бы следы. Значит, у Черных охотников другое назначение.

– Уничтожать приемных детей?

– Так считает Ньеман. Думаю, он ошибается. Они защищают Гейерсбергов от убийцы многоразового использования. Бессмертного убийцы.

– Ты сам-то себя слышишь?

– Да знаю я, знаю, как дико это звучит, но…

– Не очень хорошие из них защитники – наследники-то исчезают.

Кляйнерт придвинулся ближе к хорватке, и она уловила его запах. Оттенки пряностей и ладана. Напоминает тибетский чай. Бравый мушкетер превратился в тибетского монаха. Успокойся, девочка.

– Одно бесспорно, – продолжил он. – Ньеман ошибается насчет ночи в парке. Собака защищала графиню, ее для того и привели. Рёткен напал на вашего шефа, потому что хозяин принял его за убийцу.

Ивана почувствовала приближение мигрени. Мысли путались, смутным эхом отскакивали от стенок ведущего в никуда лабиринта.

– Охота с подхода, – начал перечислять Кляйнерт, поворачивая ключ в зажигании. – Черные охотники. Усыновление. Найдем связь между тремя этими полюсами, найдем убийцу. Или хоть поймем, что им движет.

Ивана достала сигарету и опустила стекло. Закурила и уселась поудобнее. Машина набрала скорость, и из-под колес полетел гравий. Холодный воздух овевал лицо Иваны, она чувствовала, что Кляйнерт то и дело поглядывает на нее, и эта мысль согревала ей душу. Она прикрыла глаза и стала Спящей красавицей. Прекрасной и недоступной принцессой…

Некоторое время они ехали молча, скованные холодом, тревогой и внутренним несогласием друг с другом. И все-таки хорошо чувствовать себя затерянными на этой большой и не слишком гостеприимной земле.

Внезапно Ивана поняла, что Кляйнерт притормаживает, и открыла глаза: они въехали в лес. Хорватка запаниковала.