– Я очень хочу побывать на свадьбе падишаха. Неужели я столь противна или уродлива, что способна оскорбить взор Тени Аллаха на Земле?

Ситуация сложилась глупая. Невеста Хуррама была вынуждена ждать своей очереди, причем по недосмотру чиновников ее не предупредили вовремя и огромный караван невесты с многочисленными сопровождающими, слугами и богатыми дарами жениху и его отцу успел покинуть Дели и даже пройти Сикандр. Возвращаться нелепо, идти в Агру нельзя – каравану пришлось встать на полпути и ждать новых приказов. Унизительно для внучки персидского шаха.

Мехрун-Нисса уже который день не находила себе места. Сначала ее не пригласили на джаргу, хотя падишах прекрасно знал, что она опытная охотница. Потом это известие о его женитьбе… Кому же верить, ведь астрологи сказали, что она будет женой падишаха. Правда, второй добавил, что не скоро. Ей бы позвать Хормазд-агу еще раз и расспросить подробней, но Мехрун-Нисса была столь беспокойна, что забыла о своем требовании не называть благоприятный день для свадьбы племянницы, вернее, ей и в голову не пришло, что Хормазд-ага до сих пор выполняет это требование. Сейчас главной стала свадьба падишаха. Тетка и племянница оказались одинаково отвергнутыми, только Арджуманд получила заверение Хуррама о верности, а у Мехрун-Ниссы и того не было.

И конечно, обе вовсе не были рады предстоящим свадьбам.

Не они одни – был во дворце еще человек, радовать которого не могло, кажется, уже ничто. Рукия не обманула принца Хосрова, его левый глаз видел, хотя много хуже, чем раньше, но зрения хватало, чтобы ходить самому и подносить еду ко рту, не дожидаясь, когда это сделают слуги. Но мог ли считать это жизнью двадцатидвухлетний полный физических сил человек? Он постоянно выглядел грустным, не желая ни с кем разговаривать, целыми днями сидел у окна, подставив лицо ветерку и прикрыв незрячие глаза, либо устраивался в саду на дальней скамье.

Там однажды его и нашла Сати.

– Кто здесь?

Мгновенное волнение выдало опасливое ожидание принца. Он понимал, что даже в таком состоянии мешает отцу, а бывшие сторонники опасаются, чтобы он их не выдал, потому готовы были убить своими руками того, кому недавно клялись в верности.

– Ваше высочество, не бойтесь. Я принесла вам спелые плоды папайи.

Голос знаком, но теперь принц не доверял уже никому, усмехнулся:

– Отравить?

– Нет, что вы! Это фрукт, он безопасен.

Хосров повернул голову к говорившей и вдруг узнал:

– Ты… я у тебя купил книги на мина-базаре?

Сати смутилась:

– Да. Вы запомнили мой голос?

– Я вижу левым глазом. – Он вдруг разозлился на себя за то, что проговорился, а на нее – что заставила допустить оплошность.

– Ваше высочество, это прекрасно! То есть… плохо, что только левым, но, возможно, это лишь начало.

– Нет. Так и будет. Но если ты кому-нибудь скажешь об этом…

– Не скажу! – заверила его девушка.

– Зачем ты здесь?

Разве она могла объяснить? Но он и не ждал ответ, просто заговорили два сердца.

– Посиди со мной. Кто ты?

– Я служу Арджуманд Бегум, дочери…

– Я знаю, кто такая Арджуманд. На ней собрался жениться мой брат. Но женится на другой. – В голосе принца слышалась такая горечь, что сердце сжалось от боли.

– Да, им не повезло, – сокрушенно вздохнула Сати.

Некоторое время Хосров сидел молча, прикрыв глаза.

Нарушила молчание Сати:

– Возьмите плоды, они очень спелые. И… можно я принесу лекарство для ваших глаз? Моя бабушка знала много разных средств, заживет скорей…

Некоторое время он сидел молча и неподвижно, потом хрипло произнес:

– Попрошу падишаха отпустить меня в хадж. Не самое подходящее время, но, думаю, слепой сын на свадьбе будет не лучшим подарком.

Сати вдруг взмолилась:

– Возьмите меня с собой!

– Зачем?

– Я буду лечить ваши глаза.

– Ты индуска?

– Да. У меня нет родных, некого спрашивать. Только Арджуманд.

– Как тебя зовут?

– Сати. Возьмете?

– Сати… Я попрошу падишаха отпустить тебя со мной.

Арджуманд, услышав просьбу подруги отпустить ее в Мекку с принцем Хосровом, ужаснулась:

– Кем ты будешь при нем? Он женится на тебе?

– Мне все равно.

Арджуманд посмотрела в сияющие от счастья глаза подруги и поняла, что та вполне способна сбежать, если не отпустят. Арджуманд подумала, что, реши Хуррам сейчас уйти в хадж вместо женитьбы, она была бы готова последовать за любимым так же, как Сати – пешком и безо всяких прав.

– Сати, обещай быть осторожной и возьми вот это. – Арджуманд подала большую шкатулку с драгоценностями, а отказ Сати не приняла. – Никто не знает, что ждет тебя, что ждет принца. Я попрошу дедушку еще написать письмо к его родным в Персии. Так будет лучше. И будь счастлива.

Они немного поплакали, но потом Сати объявила, что ей пора собираться.

– Мне нужно запастись травами, чтобы и второй глаз принца прозрел.

– Второй?

Сати поняла, что проболталась, вздохнула:

– Мужчины правы, что не доверяют секреты женщинам. Арджуманд, левый глаз принца видит. Плохо, но видит. Может, удастся вылечить и правый? Только не говори об этом никому. Принц просил меня сохранить тайну, а я проболталась.

– Я не скажу, только и ты больше не болтай.

– Я только тебе, ты же моя подруга…

В день, когда в делийские ворота Хатхи Пол Красного Форта Агры входил большой караван невесты падишаха, через его южные ворота Акбари выезжал принц Хосров с немногочисленной свитой, в составе которой была и Сати. Акбари – ворота для членов семьи падишаха, к тому же народ толпился на площади, глазея на вереницу слонов и лошадей, везущих Салиху Бану, ее придворных и подарки жениху, потому принца почти не заметили.

На время далекого путешествия Сати стала глазами принца и той опорой, которая помогла ему не потерять веру в жизнь.

Салиха Бану была хороша, очень хороша. Юная, но очень уверенная в себе особа. Она прекрасно знала, что первая жена Джехангира, мать Хосрова Сахиба Бегум, три года назад покончила с собой, вторая жена Джамал Бегум давно умерла, третья – мать принца Хуррама – предпочитает жить в своем Марваре, а четвертая Малика Бегум слишком стара, чтобы быть соперницей, – ей уже больше тридцати пяти лет. Остальные многочисленные жены, взятые по договору мата и не родившие жизнеспособных наследников, вообще в расчет не принимались.

Обо всем этом, как и о Мехрун-Ниссе, снова появившейся в Агре, ей подробно рассказали еще до прибытия к падишахскому двору. Салиха ничуть не волновалась. Кто из этих старух мог соперничать с шестнадцатилетней красавицей? Дочь Касим-Хана уже видела себя главной женой падишаха Хиндустана, главной женщиной в гареме Великого Могола. Между падишахом Джехангиром и Салихой Бану заключался никях – настоящий брачный договор, таково было требование ее отца. Падишах согласился, хотя никто не понимал почему. Все знали, что Касим-Хан отдал бы дочь за падишаха Хиндустана и без никяха, но если царственный зять согласен…