в мошенничестве и раскаивался. Дни свои самозванец окончил в нищете – 2 апреля 1898 г. Похоронен Ортон в безымянной могиле на Пэддингтонском кладбище британской столицы. По легенде, была плита с надписью: «Сэр Роджер Чарльз Даути-Тичборн».

Эндрю Богл перед процессом погиб под копытами извозчичьей лошади.

Оправдание Веры Засулич

Суд над террористкой Верой Ивановной Засулич (1849–1919), покушавшейся на петербургского градоначальника Федора Федоровича Трепова (1809–1889), стал лакмусовой бумажкой, которая определила либеральную среду российского общества. С либерализмом власть еще справлялась – это доказал Александр III, сменивший императора Александра II, убитого в 1881 г. бомбометателем И. И. Гриневицким. Но вот вердикт суда присяжных (1878), оправдавший Засулич, как бы открыл зеленую улицу всем грядущим актам насилия над деятелями государства и православия, предотвратить которые, а уж тем более отменить, как неудачные реформы, не смог никто. К примеру, в 1901–1911 гг. террористы убили и ранили 17 тысяч полицейских и госчиновников (А. Гейфман). Для боевиков террор стал способом давления на правительство и призыва граждан к бунту, а для властей дал повод завинчивать гайки – до тех пор, пока не сорвет резьбу, как в 1905–1907 и 1917 гг.

Но – даже при крайнем неприятии решения суда, оправдавшим террористку, не стоит затушевывать мастерство адвоката П. А. Александрова и безупречное судейство А. Ф. Кони, вступившего в должность председателя Петербургского окружного суда в день покушения на Трепова. Кони писал, что «Засулич заслуживала снисхождения, но не оправдания». Поскольку коллегия присяжных (новая форма судопроизводства, рожденная судебной реформой Александра II) ее оправдала, честный судья обязан был вынести приговор в соответствии с этим вердиктом.

Теперь – к делу. 24 января 1878 г. Засулич записалась на прием к Трепову, во время которого в присутствии нескольких полицейских чинов пыталась убить 68-летнего генерала. Профессиональная революционерка, уже дважды отбывавшая тюремный срок, не пыталась скрыться и тут же была схвачена.

Вера Засулич. 1860-е гг.

Что же послужило причиной столь радикальной акции? В отличие от террористки, положившей свою жизнь на разрушение устоев общественной жизни, столичный градоначальник с правами губернатора занимался в т. ч. и созидательной деятельностью. Авторитарный Трепов сумел добиться относительного порядка в Санкт-Петербурге и некоторого улучшения работы полиции; не без корысти, конечно, но радел о благоустройстве города, хотя за глаза его и называли «вором». Чиновничество при нем славилось коррупцией и прочими «бессмертными» грехами, но не это вызвало праведный гнев нежной и хрупкой (как потом ее представлял защитник) 29-летней барышни-дворянки.

Веру Ивановну до глубины души возмутила новость о наказании градоначальником неведомого ей студента А. С. Боголюбова, осужденного за революционную деятельность на 15 лет каторги. 13 июля 1877 г. Дом предварительного заключения, где находился Боголюбов, посетил градоначальник. Дважды встретившись с генералом, арестант не снял во второй раз фуражку (не заметил начальство), за что по приказу Трепова получил 25 ударов розгами. На свою голову градоначальник нарушил указы самодержца от 1863 и 1866 гг. о запрете телесных наказаний.

Вся либеральная Россия, узнав об этом, содрогнулась от боли и негодования, но вскоре и забыла. А Засулич полгода готовила адекватный ответ сатрапу. Правы православные священники: безбожие террористки породило беззаконие. Можно добавить: а беззаконие градоначальника породило безбожие. «Страстно желавшая осуществления немедленной социальной справедливости любой ценой», Вера Ивановна решила пальнуть в старика. И пальнула, да так, что генерал ушел в отставку с пулей в животе, по поводу чего Ф. М. Достоевский, живший с ним в одном подъезде, шутил, что сосед того и гляди «выстрелит» в него.

Однако и обвинять Засулич в бездумном терроризме несправедливо. Идею народного суверенитета и право народа на восстание против тирании Вера Ивановна прямо или косвенно почерпнула у Т. Джеферсона (1743–1826). Когда власть пожирает права народа – утверждал третий президент США, – последний вправе переменить правительство и заменить его таким, которое наилучшим способом послужит его интересам.

Выстрел Засулич эхом отдался в каждом доме, жаждавшем низвержения монархии. Больше двух месяцев столичный бомонд жил ожиданием суда. Наконец он настал – 31 марта.

Во время месячного следствия и подготовки к процессу из уголовного дела – под давлением властей – был устранен «всякий намек на политический характер». После чего дело поступило в Петербургский окружной суд. Председательствовал на суде А. Ф. Кони при участии судей В. А. Сербиновича и О. Г. Дена. Обвинителем выступил товарищ прокурора этого суда К. И. Кессель, защитника выбрала Засулич – бывшего прокурора судебной палаты П. А. Александрова.

Адвокат изучил поведение присяжных на других судебных заседаниях. Имея право на отвод, из 29 присяжных он оставил 18, что и предопределило решение суда. В составе присяжных было 9 чиновников, не любивших Трепова, 1 дворянин, 1 купец, 1 свободный художник и др.

На Кони оказывал давление министр юстиции граф К. И. Пален, как никто заинтересованный в обвинительном вердикте. Он дважды оказался «замешан» в деле Засулич: дал санкцию Трепову на порку Боголюбова и предложил судить Засулич судом присяжных.

Деяние Засулич предусматривало лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет. Заседание было открытым, зал до отказа заполнился экзальтированной публикой.

Началось судебное следствие. На вопрос, признает ли она себя виновной, обвиняемая ответила: «Я признаю, что стреляла в генерала Трепова, причем, могла ли последовать от этого рана или смерть, для меня было безразлично».

Эксперты-медики признали ранение генерала серьезным. Затем начались прения сторон.

Кессель обвинил подсудимую в заранее обдуманном намерении лишить жизни градоначальника, поскольку она «искала и нашла именно такой револьвер, из которого можно было убить человека». Поступок же Трепова, приказавшего сечь Боголюбова, по мнению прокурора, не имел к данному суду никакого отношения.

Александров выступил с блестящей речью, не раз вызвав у зала слезы и аплодисменты, так что Кони вынужден был пригрозить очистить помещение. Проследив связь между поркой Боголюбова и выстрелами в Трепова, защитник сделал упор не на само покушение, а на психологические проблемы, мучившие подсудимую: кто вступится за поруганную честь беспомощного каторжанина и где гарантия против повторения подобного случая? В его речи Засулич предстала не убийцей, а истинной правозащитницей.

«Адвокат Веры Петр Александров оказался гением пиар-технологий: он сумел навсегда внушить нарождавшемуся российскому гражданскому обществу чувство вины за собственную благонадежность и превратил суд над Засулич в суд над системой. Нет, он не лгал, он всего лишь расставлял акценты: показал, что политический строй порочен, что в стране царит произвол должностных лиц, что тюремная система уродлива, а общество с этим всем мирится. И вот является чистая девочка и своим поступком разрушает этот постыдный негласный “общественный договор”. И ее теперь за это накажут? Да она же героиня, а не преступница!» (М. Борисова).

Засулич от последнего слова отказалась.

Судья предложил присяжным ответить