Избиения, клеймение, выбраковки, мучительные переклички и отсутствие у Марии всякого милосердия и сострадания – все это было описано в мельчайших подробностях.

К моменту начала процесса досье Марии было более чем в два раза обширнее, чем у любого другого обвиняемого8.

Глава 78

Адвокаты на процессе

Мы с большим уважением относились к этому поколению.

[Они стали] одними из самых известных адвокатов по политическим делам и своими умом и мудростью помогли многим людям.

Владислав Бартошевский, бывший министр иностранных дел Польши1

Яцек Канский, коренастый мужчина с короткими седыми волосами и повадками сурового медведя, во время судебного процесса был молодым студентом юридического факультета. Впоследствии он стал вице-председателем Региональной коллегии адвокатов в Кракове и одним из высокопоставленных государственных деятелей города. В интервью, данном в 2004 году, Яцек вспоминает многих адвокатов, которые были приглашены в качестве защитников сотрудников Аушвица.

Это была трудная работа. Хотя право на защиту признавалось даже для чудовищных преступников, большинству адвокатов приходилось нелегко из-за общественного мнения после войны, внимания мировой прессы и того, что им поручали «защищать» людей, чьи деяния могли быть признаны не подлежащими оправданию2.

Канский вспоминает, что несколько краковских адвокатов участвовали в процессе в качестве защитников, потому что такова была их обязанность:

– Это был показательный процесс. Суд приказывал конкретному адвокату взять дело, и он был обязан его взять.

И несмотря на все сомнения, которые могли возникнуть у назначенных адвокатов, прокурор Ян Брандис заявил: «Я должен признать, при всем уважении, что защита была на высоком уровне»3.

Иоланта Островская-Язвецкая – дочь одного из этих адвокатов, доктора Казимежа Островского, которому в 1947 году было сорок лет. Как и ее отец, сегодня она работает адвокатом. Как и Канский, Иоланта была молодой студенткой во время судебного процесса. Тем не менее она утверждает:

– Я помню дилемму моего отца – он не по собственной воле выступал в качестве защитника, а был назначен судом. В любом случае, прежде чем отец решил выступить в качестве защитника на суде, дома шли бурные обсуждения. Была возможность подать прошение об освобождении от этой обязанности4.

Большинство адвокатов не решались заявить самоотвод, поскольку было маловероятно, чтобы такое ходатайство удовлетворили.

– Один адвокат, доктор Хенрик Валлиш, подал ходатайство о самоотводе, поскольку его брат был зверски убит войсками СС и, следовательно, он не мог быть объективным. Его освободили, но такое случалось нечасто5.

Другим защитником был адвокат по фамилии Раппапорт, пожилой и очень известный в Кракове.

– Раппапорт просил суд освободить его от исполнения обязанностей, поскольку был евреем и ему было бы очень трудно быть беспристрастным и защищать людей, которые преследовали евреев. Его ходатайство даже не было рассмотрено!6

Островская вспоминает, что атмосфера в ее доме была напряженной и наполненной огромной неопределенностью.

– Когда начался суд, я помню разговоры отца с матерью о том, что они не знают, что делать. С одной стороны, они испытывали абсолютное отвращение к этим людям [заключенным нацистам], но, с другой стороны, они решили, что каждый имеет право на защиту.

Одна из подруг Иоланты насмехалась над ней, спрашивая: «Как твой отец может защищать этих людей?»

– Я думаю, что большинство назначенных адвокатов стояли перед подобной дилеммой7, – заключает она.

Глава 79

Рымарь

Как адвокат по уголовным делам он работал в трудные времена, поэтому понимание исторического контекста крайне важно для понимания его личности.

Станислав Рымарь-младший, сын адвоката Мандель1

Человека, которого назначили адвокатом Марии Мандель, звали Станислав Рымарь. На фотографии Рымаря в его удостоверении личности, сделанной в 1943 году, изображен человек с прямым, но осторожным взглядом, темными волосами, аккуратно зачесанными набок, тщательно ухоженными и подстриженными усами, клинообразным лицом с тонкими чертами и выдающимся вперед лбом, а также очками в черной оправе. Рымарь родился в 1914 году, был на два года моложе Марии, и на момент суда ему было тридцать три года. Он славился блестящим интеллектом и честностью.

Когда читаешь вступительное слово Рымаря на процессе, становится ясно, что защита заключенных была для адвокатов политическим минным полем. В надежде понять этого человека и ту невозможную нагрузку, с которой он столкнулся, в 2004 году мы разыскали сына Рымаря – сегодня известного в Варшаве адвоката. Станислав Рымарь-младший – симпатичный мужчина с темными волосами, в которых проблескивает седина, неброскими очками на лице, и с ярким характером. Один из самых известных адвокатов Польши, он в течение нескольких лет занимал пост президента Высшего совета адвокатов, а теперь является судьей конституционного суда. Юриспруденция всегда была для него семейным делом: Рымарь упоминает, что его дед, отец и дядя были адвокатами, а теперь и он сам, и его старшая дочь тоже стали адвокатами.

Станислав говорит о своем отце как о человеке с миссией в жизни, который был предан своим клиентам, проводя с ними долгие часы при подготовке линии защиты. Рымарь-младший подозревает, что его отец, прекрасно владевший немецким языком и получивший докторскую степень в Германии до войны, много раз общался с Мандель:

– Он всегда много и обстоятельно беседовал со своими клиентами. Ему нравилось как можно лучше разобраться в деле. А сделать это он мог, только вступив в близкие отношения с клиентом2.

Рымарь-младший родился в 1941 году и, как и Йоланта Островская и Яцек Канский, во время судебного процесса был молодым студентом. Он вспоминает, что это были трудные времена.

– Это были очень трудные, сталинские времена. Поэтому мои родители, ради нашей безопасности, ни с кем не говорили на эту тему3.

Мы обсуждаем вступительное слово Рымаря-старшего на суде. Рымарь-младший с гордостью заявляет, что его отец был превосходным оратором, любил цитировать классику и учился в классической школе, где все ученики должны были очень хорошо знать не только латынь, но и греческий.

– Да, у него был ораторский талант, он был прирожденным адвокатом. Он был очень эмоциональным и работал с полной самоотдачей. У него можно было научиться тому, как вести дело, но он легко перегорал, а в те времена быть адвокатом было нелегко4.

Несмотря на огромные и очень явные трудности, с которыми пришлось столкнуться в ходе этого процесса, Рымарь-младший заключает:

– Да, он был молод в то время, но таков был его характер. Его характер сформировался уже тогда; он был жестким, бескомпромиссным, с глубокой непоколебимой верой в то, что он делает. Для меня отец всегда был примером характера, мужества и