изложил многочисленные обвинения, выдвинутые против Мандель, и в заключение заявил:

– Что касается Мандель, то у нее в этом процессе есть особая «привилегия». В ее распоряжении находятся два тома, половина из которых – показания свидетелей, которых можно пересчитать по пальцам4.

После перерыва, 12 декабря, Станислав Рымарь представил вступительное слово защиты по делу Марии Мандель. В течение нескольких минут он рассказывал о трудностях, с которыми столкнулся он и другие адвокаты, и о том, что «адвокат на этом процессе по делу Аушвица должен [идти против своих собственных чувств и инстинктов], а также против чувств и инстинктов всего польского народа».

– Если бы не сила и способность прощать, то есть самое прекрасное проявление нашей веры, я не знаю, хватило ли бы у меня смелости продолжать5.

С самого начала Рымарь подчеркнул, что для понимания обвиняемых, в том числе и Мандель, необходимо изучить их действия в контексте нацистской системы и идеологии. Он справедливо отметил, что жестокость и зверства существовали с самого начала развития человечества6.

Опираясь на свое классическое образование, Рымарь обратился к историческим примерам. Он процитировал Калигулу, который часто говорил: «Пусть меня ненавидят, лишь бы боялись»7. Затем, отметив, что обвиняемые были членами СС, персонала Аушвица и нацистской партии, он резюмировал:

– Обвиняемые – больные люди, у которых отсутствуют базовые составляющие нравственного поведения8.

Адвокат подкрепил свой аргумент, указав на тот факт, что на этом процессе прокуроры выдвинули тезис о том, что принадлежность к персоналу Аушвица сама по себе является преступлением, равным принадлежности к СС или нацистской партии. Затем Рымарь высказал свои сомнения в обоснованности преследования нацистских военных преступников на основании действующих польских законов, а не тех законов, которых они придерживались, будучи членами немецкой страны, народа или правительства9. В заключение Рымарь добавил:

– Я должен защищать обвиняемых, которым – давайте говорить об этом прямо – грозит виселица. Поэтому я постараюсь полностью выполнить свой адвокатский долг, ведь речь идет о человеческой жизни10.

Как только Рымарь закончил свое вступительное слово, дело против Марии началось с парада свидетелей, представленных стороной обвинения.

Глава 85

Показания свидетелей

Всякий раз, когда я спрашивала Марию о ее работе в Аушвице, она всегда отвечала: «Я совершила ошибку. Я получила приказ сверху. Было очень трудно держать в узде столько добрых и злых людей».

Маргит Бурда1

К началу судебного процесса многие уцелевшие узники были готовы выступить с публичными показаниями о действиях Марии в лагерях. Одиннадцатый день процесса был особенно жестоким для защиты Мандель.

Одной из свидетельниц по делу выступила тридцатичетырехлетняя Янина Франкевич, практически ровесница Марии. Янина долгое время была заключенной в Аушвице, начиная с октября 1942 года, и впервые столкнулась с Мандель, находясь в больничном блоке и страдая от тифа. Янина вспоминала, как Мария отбирала заключенных для смертельных инъекций: «Это происходило очень часто». После выздоровления Янина часто видела Мандель в лагере и сообщила о многих специфических примерах жестокости, включая случай, когда Мандель и Брандль в блоке 9 отбирали «музельман» [14] в газовые камеры. Она видела, как одна из этих женщин стояла на коленях перед Мандель и умоляла ее либо оставить мать с ней в блоке, либо отправить их вместе в газовую камеру. В ответ Мандель избила и пнула ее2.

Янина рассказала о блоке № 25 и о нескольких других случаях, когда Мандель избивала заключенных, в том числе о двадцати пяти – пятидесяти ударах, после которых большинство жертв больше никогда не видели: они умирали3.

В апреле 1944 года Мандель снова пришла в больницу и отобрала больных заключенных, которых отправили в газовую камеру, на этот раз около восьмисот человек. Этим занимались Мандель, Таубер и Дрекслер, которые направляли грузовики в крематорий. Они поймали, избили и застрелили женщину, которая пыталась спрятаться за кирпичами на дороге4.

Янина рассказала о прибывавших железнодорожных составах, где Мандель, Таубер и Брандль проводили отбор. Она описала историю Малы и Эдека и то, когда Мала была доставлена в блок 4.

– Через дверь, которая была немного приоткрыта, я видела, как Мандель вместе с Ритасом избивали и пинали еврейскую женщину, которая порезала себе вены5.

Один из ведущих адвокатов спросил Янину, откуда она знает, что отобранных заключенных отправляли в газовую камеру. Янина ответила, что их отвели в блок 25, который, как она подчеркнула, был местом содержания людей, подлежащих умерщвлению газом, и что он регулярно пустел. Она подчеркнула, что заключенных держали там раздетыми.

– Они ходили нагишом. Оттуда их увозили на грузовиках [в газовые камеры]6.

Янина рассказала, как грузовики ездили туда-сюда и блок пустел.

Затем она поведала, что после большой общей переклички и выбраковки в январе 1943 года Мандель пришла на кухню и сказала, чтобы больше персонал не готовил так много обедов, потому что теперь людей будет меньше. Ян Брандис продолжал расспрашивать ее, уточняя цифры:

– Четыре тысячи женщин были отобраны, и Мандель приказала кухне готовить на четыре тысячи порций меньше?

– Да, приказала готовить на четыре тысячи порций меньше и еще сделать ей кофе7.

Пожалуй, самыми страшными обвинениями в адрес Мандель были обвинения в том, что она принимала участие в отборе заключенных для газовых камер, как из блока 25, так и на рампе из прибывающих поездов.

Пытаясь смягчить и опровергнуть эти показания, Рымарь подверг Франкевич тщательному допросу. Он попросил ее подробно описать действия Мандель во время отборов и спросил, видела ли она эти действия лично. Франкевич ответила, что видела и что это было в 1944 году, когда Мандель участвовала в отборах заключенных из венгерских эшелонов.

– Но вы сами там присутствовали? – спрашивал Рымарь.

– Я видела это из бани, где работала, а она находилась прямо по другую сторону рампы, – отвечала свидетельница. – Что касается венгерских эшелонов, то там был весь персонал, все они, и среди них Мандель, которую я узнала бы даже в темноте8.

После того как Янина закончила, председатель спросил, не желает ли кто-нибудь из подсудимых сделать заявление в связи с показаниями.

Мария высказалась, отрицая все обвинения. Она отрицала, что пинала заключенных и приказывала охранникам совершать жестокие действия. Она отрицала, что совершала выбраковки во время общей переклички, и заявила, что наказания розгами исходили не от нее, а от вышестоящих руководителей, пояснив, что там были врачи, которые проводили осмотры и назначали наказания.

– Я никогда не занималась с доктором отбором заключенных в больнице и не присутствовала