Вальдемар Габрысь кивнул. Он был одет в костюм-тройку и белую рубашку, всем своим видом изображая недовольство. Несмотря на отсутствие формы, он вел себя так, как будто на его голове была фуражка с околышем.

– Я здесь не в первый раз, полковник, – сообщил он Духновскому, который уже с трудом сохранял серьезность.

– Капитан, – поправил он свидетеля. – Что бы вы хотели добавить к своим показаниям?

– Я знаю, кто убил этого певца.

– Прекрасно. – Полицейский улыбнулся с иронией. – А с нами вы поделитесь этой информацией или здесь просто с дружеским визитом?

– Сначала я должен обрести уверенность в том, что вы обеспечите мне охрану.

Духновский встал и принялся расхаживать по небольшому помещению. Вдруг он остановился за спиной Габрыся и произнес:

– Ведь вы сами – охрана.

– Я видел его. Так, как вас сейчас. – Габрысь указал на Сашу, которая теперь занималась тем, что просовывала карандаш в прожженную дырку и вытаскивала его. – Я смогу его опознать, – старался он убедить курсирующего по кабинету полицейского.

– И почему же вы только сейчас решились сообщить нам это? – Духновский резко обернулся, отчего Габрысь даже подпрыгнул на стуле. – Мы ведь беседовали уже несколько раз, пан Вальдемар.

– Я не понимал, что это именно тот человек. – Габрысь склонил голову. – Богом клянусь, я не вру. А пришел потому, что, как вижу, вы запутались.

– Фамилия. – Дух занял свое место.

– Мне нужна охрана.

– От кого вас охранять, вы не могли бы нас просветить? – Духновский схватился за волосы. – Кто бы посмел вас обидеть?

– Зло не надо искать, оно само тебя найдет, – в ответ произнес Габрысь очень серьезно.

– Хорошо, я отправлю туда, к вам, патруль. Довольны? «Игла» закрыта. Тишина, спокойствие. Мечты сбываются, верно?

– Патруля недостаточно. Это любители, а я опасаюсь профессионалов. – Недовольный свидетель покачал головой. – Я предупреждал вас в прошлый раз, что это плохо кончится. Вы меня не слушали. Сатана только начинает пожинать плоды.

– Сатана? Уже не шпионы? – с сомнением перепросил Духновский, после чего посмотрел на Сашу. Левый уголок рта у нее был поднят в полуулыбке.

– В чем это вы меня обвиняете? – воскликнул раздраженный Габрысь.

– Ладно уж, ладно. – Дух махнул рукой.

– Я никогда не приходил без причины. Все донесения имели серьезные основания. В том числе и те, которые вы проигнорировали, потому что не сумели добыть достаточно данных. На вашем месте я начал бы с совершенно другого конца.

– Пан Вальдемар, у нас очень мало времени, – прервал его Духновский. – Вы даже не представляете себе, сколько народу «знает», кто убил Иглу. – Он взял стопку бумаг и подтолкнул их в сторону Габрыся. – Вот сколько было доносов. Который из них ваш? – Капитан помолчал. – Фамилия. Говорите, и заканчиваем этот фарс.

Габрысь беспокойно вглядывался в лицо Духа.

– Шуточки шутите. Так же, как и тогда, когда была перестрелка в соседнем клубе, два года назад. И никто ничего не сделал. Стекла все еще в дырах от пуль, а преступник не наказан. Если бы вы тогда не профукали дело, сегодня не было бы этих трупов.

– У нас только один труп, – уточнил полицейский. – Или вы знаете что-то, о чем неизвестно полиции?

– Вы говорите со мной как с любителем. – Габрысь надулся еще сильней. – Этот певец уже однажды стрелял в компаньона. Это было на моих глазах, у вас есть мои показания.

– Вы же отказались от них!

Габрысь пожал плечами:

– Я боялся за свою жизнь. Сейчас, если вы дадите мне охрану, я расскажу все, как на исповеди.

– Вы хотите сказать, что на этот раз Игла стрелял сам в себя? – взорвался Дух.

– Вы меня не слушаете, – парировал Габрысь очень спокойно. – Мне кажется, я четко объясняю, что между компаньонами был конфликт. В этом все дело.

– У нас есть показания ко всем семи делам, которые были по вашей инициативе заведены на владельцев «Иглы». Нам хорошо известно, как вы их любите. Все семь были закрыты.

Административные процессы я, увы, не отслеживаю, но из прессы знаю, что вы так просто не сдаетесь, шериф. Может быть, поменяемся местами, – вдохновенно разглагольствовал Дух, а Габрысь, в свою очередь, краснел все больше.

Саша подумала, что его очень легко спровоцировать. Интересно, чем конкретно он занимался в армии.

– Это Павел Блавицкий, компаньон музыканта, – взорвался наконец Габрысь. – Я видел его перед «Иглой» с оружием в руках. Он был крайне взволнован, спешил и уехал, свистя колесами, на этом своем танке.

Саша и Дух переглянулись.

– С оружием? – Духновский по-прежнему не воспринимал всерьез показания соседа. – Может быть, вы скажете модель? Вы же разбираетесь в оружии, бомбах и, вижу, в танках тоже.

– Прекрасно. – Габрысь не обратил внимания на подколку. – Особенно в танках. Это моя специальность.

Залусская спрыгнула с подоконника и подошла к столику, за которым сидел свидетель. В отличие от Духа она была серьезна.

– Где вы тогда стояли?

– Когда?

– Когда увидели подозреваемого, – уточнила она. – И точная дата была бы очень кстати.

– Я был в подвале, а видел его через окно. До колен, рука с оружием была на высоте моих глаз.

– В подвале? – удивилась Залусская. – В Пасху?

– До колен? Но лицо разглядели? – Дух развалился на стуле, вынул из ящика стола сигарету и безмятежно закурил.

Габрысь перекрестился и зажмурился. Потом поднял глаза к небу, прошептав что-то вроде заклятия, и произнес очень спокойно:

– Я был в подвале в Страстную пятницу. Это я перерезал провода. И установил им камеру, работающую на аккумуляторе. Она включалась, когда кто-то входил в клуб.

Духновский сначала потерял дар речи. Потом покивал и рассмеялся.

– Так вы, значит, и в телевидении тоже неплохо разбираетесь?

– Не верите? Я был в маске, но это я. – Он вынул из-за пазухи небольшую кассету и положил ее на стол. – А человек перед клубом – это Павел Блавицкий. Я позвонил в вашу дежурную часть, когда услышал выстрелы. Только я и мог их слышать. Клуб звукоизолирован. Но в подвале было хорошо все слышно. Потому женщина и осталась жива. Иначе вы бы ее обнаружили только после праздников. Она бы умерла. Бог велел мне спуститься туда и исправить ошибку. Я спас ей жизнь. Было одиннадцать часов тринадцать минут сорок три секунды. Я позвонил в полицию из автомата возле почты. Все записано на диске. Я снял это из окна.

Духновский взял диск, вынул его из коробки и сунул обратно, после чего написал в протоколе несколько предложений. Саша взяла лист бумаги из принтера, нарисовала на нем фасад дома, клуб и улицу, после чего обвела одно из окон на последнем этаже.