чувствовал себя на рюкзаке почти как на перине, то его тащили параллельно со мной, и это явно ему не нравилось. Цепи сковывали его руки и ноги, а голова раз за разом ударялась о камни.

Я довольно улыбнулся и произнёс:

– Привет. Как дела?

Далемир явно не разделял моего настроения.

– Ты что, спятил? Разве ты не видишь, что нас схватил какой-то маньяк?!

– Это точно, – согласился я. – Мерзкая штука. И ещё твой друг нас кинул. Вот так вот.

О Елохе Далемир ничего не сказал. Видимо, не нашлось, что ответить. Одно было ясно: если бы у Далемира появилась возможность убить Елоха, он бы ею обязательно воспользовался.

Тем временем существо, которое тащило нас, углублялось всё дальше и дальше. Хотя, если честно, это не казалось долгим. Мы словно зашли в соседнюю пещеру, прошли через пару секретных проходов – и вот, мы уже в его логове.

Первое, что я заметил, – Лета. Причём не только я, но и Далемир. Он даже на миг забыл о боли и выкрикнул её имя.

– ЛЕТА!

Однако девушке было всё равно. Точнее, у неё были дела поважнее. Она сидела на противоположной стороне пещеры, такая же грязная, как и мы. По её щекам текли слёзы, конечно же, из-за брата. Было видно, что она лежала на его холодном теле – нет большей трагедии для любящей сестры, чем потерять брата.

Я снова напрягся. Убийства? Ненавижу чужие смерти. Почему бы всем не жить дружно и не убивать друг друга? И если кто-то скажет, что быть котом Леопольдом плохо, я не соглашусь.

Нас притащили и оставили в покое. Через пару мгновений зашёл и Елох. Тот был более «щадящим» – он не волочил Мичуру и Вею по земле, а нёс их на своих плечах, хоть это и выглядело не очень. Особенно на фоне этого бесконечного потока слов Веи о предательстве, трусости и потере дружбы.

Тем временем Далемир «устал». Он так и не смог «докричаться» до Лета, однако у него появилась одна гениальная идея:

– Нам самим с ним не справиться.

– Ага.

– Однако мы можем позвать на помощь. Понимаешь?

– Понимаю. Отличный план. Главное, что он из одного пункта.

Вообще звучало как анекдот. Нам нужно как-то освободиться, затем как-то убежать, затем вызвать помощь.

Это не просто нереально – это довольно сложно. Если бы у меня были какие-то козыри в рукаве, я бы их давно выкинул. Однако сколько бы я ни думал, я был уверен в одном – нужно выжидать момент.

Вдруг началась суматоха. Одновременно заговорили практически все, кто о чём, каждый на свой лад. Только один я лежал и думал, что тут одни сумасшедшие, и что нас сюда принесли, как бы это помягче сказать – чисто поговорить.

Однако в какой-то момент Тьмо так сильно разгорячился, что решил показать нам, кто здесь папа. Точнее, мама.

– Сейчас я покажу результат моей двадцатилетней работы...

Оказалось, что этот дикарь не просто так сидел в пещерах, а выращивал что-то важное. То, чего все мы должны были бояться. У этого существа была даже отдельная мини-пещерка, к которой он подошёл и вежливо попросил:

– Выйди и покажись нашим гостям.

Он протянул руку в эту маленькую пещеру и достал её обратно. Однако та уже не была пустой – на его руке находился большой паук размером с человеческую ладонь.

Панцирь отливал маслянисто-чёрным, восемь глаз одновременно смотрели на всю пещеру. Мощные лапы, покрытые жёсткими волосками, медленно перебирали воздух. А главное – знак на брюхе, красного цвета, в форме песочных часов. Я знал её название – чёрная вдова.

– А вот и её детки... – второй рукой он вытащил пять пауков поменьше. Те были точными копиями своей матери, просто маленькие, как домашние паучки.

– Вы бы знали, как же тяжело вырастить каждого из них.

Оказалось, что ему пришлось тяжело, и именно из-за этого кропотливого процесса он и не сошёл с ума.

Когда прозвучал вопрос: «Зачем они тебе?», Елох, всё это время молчавший, пощёлкал пальцами, чтобы привлечь всеобщее внимание. Он приподнял свою рубаху, показывая рану на груди. Однако то, что произошло дальше, заставило всех в комнате ощутить отвращение.

Из-под кожи, прямо у сердца, проступили очертания паука. И не просто знак, а реальный, маленький, притаившийся под кожей. Это зрелище вызвало волну тошноты, по крайней мере у девчонок. И тут стало понятно – так создаются или рождаются Рабы Тьмы.

То есть Елох не говорил, что он раб именно этого дикаря из пещеры. Он говорил, что это общее название для тех, кто принадлежит культу. Они посвятили себя тьме. Тьмо к тьме не относится – вся путаница возникла из-за нелепого имени, которое, как я понимаю, он сам себе дал.

Так в чём же суть? Тьмо хочет внедрить в тело по одному пауку каждому, тем самым подчинив нас. Он также сказал, что не все могут пережить этот процесс – кто-то может умереть. А те, кто выживет, будут контролироваться с помощью Матери, той самой здоровенной Чёрной Вдовы.

А что будет после? Тьмо сказал, что после мы разойдёмся кто куда. Кто-то покинет школу и отправится в культ, кто-то продолжит обучение, так как им нужно больше людей в школе – идёт наращивание сил. В общем, Культ умеет планировать. Каждый шаг просчитан заранее.

Он говорил, всё говорил, а я не понимал его.

– Прости, Тьмо.

– Да? Что-то хочешь спросить?

– Конечно. Я вот одного не понимаю. Ты говоришь, что эти пауки безумно ценные, рассказываешь, как долго их выращивал. И я понимаю, что ты хочешь сделать рабами Культа Далемира и Лето.

Те возмутились: «Э?»

– Даже понимаю, почему Вею и Мичуру. Отчасти.

Те тоже обиделись – я как бы принизил их способности.

– А я вот тебе зачем? Я же просто носильщик?

Казалось бы, зачем задавать такой тупой вопрос? Однако мне показалось, что он не только не глупый – он очень умный. И чрезвычайно важный.

И Тьмо не подвёл. Этот мерзкий парень и так постоянно пялился на меня, а сейчас в его глазах и вовсе блеснуло что-то странное. Он будто говорил: «Какой же ты дурак». И выдохнул.

А я не люблю себя чувствовать дураком. В любом случае Тьмо сказал:

– Ты ошибаешься.

– И в чём же?

– Ты думаешь, всё это ради Далемира и