между ценой автомобиля и обещанным денежным вознаграждением.

Однако никто из них награду не получил. Не по своей вине, конечно. Виновата была сыворотка, которая прекрасно работала на животных, но на людей воздействовала самым непредсказуемым образом…

Трое мужчин шли по коридору, скупо освещённому диодными светильниками. Звук их шагов гулким эхом отражался от бетонных стен, бетонного пола и потолка, дробился, троился и затихал в сумеречной бесконечности бетонированного тоннеля. Первым шествовал куратор от заинтересованных кругов и инстанций генерал-лейтенант Храпунов Демьян Киприанович, шестидесяти трёх лет от роду. На вытянутых руках он бережно нёс резную шкатулку, сделанную из морёного дуба. Лицо генерал-лейтенанта было торжественным и одновременно задумчивым.

За Храпуновым вышагивали подчинённые генерал-лейтенанта — ведущий специалист Марусевич Пётр Александрович, сорока восьми лет, и его помощник, двадцатипятилетний младший научный сотрудник Воронковский Виктор Андреевич. В руках подчинённые несли строго бумажные носители: лабораторный журнал — две штуки; детальное, по пунктам, расписание планового эксперимента, напечатанное на пишущей машинке — одна штука; рулон с графиками — одна штука. Младший научный сотрудник Воронковский, кроме рулона, имел при себе видеокамеру на штативе для фиксации всех стадий натурного тестирования модифицированной сыворотки. Институтские правила в целях безопасности запрещали пользоваться компьютерной техникой и системами видеослежения, все вычисления делались по старинке: с помощью логарифмических линеек и советских арифмометров «Феликс-М»; тексты печатались на пишущих машинках «Любава»; графики чертились на кульманах; изображения фиксировались на плёночные зеркальные фотоаппараты «Зенит-19» и кассетные видеокамеры «Sony».

У этих правил имелась и отрицательная сторона: вышестоящими инстанциями в институте отмечалась сильная текучка кадров, молодые сотрудники, непривычные к спартанским условиям сохранения и передачи информации, увольнялись пачками. Но те, кто приспосабливался и оставался, представляли собой золотой фонд отечественной науки. Достойно оплачиваемый, надо заметить. Поэтому количество соискателей на освободившиеся места не уменьшалось. Кроме денег, молодых учёных привлекала возможность быть на самом острие научно-технического прогресса, заниматься перспективными исследованиями и личным участием совершать технологические прорывы. Короче говоря, созидать будущее — как бы пафосно это ни звучало.

В конце коридора они остановились перед толстой бронированной дверью, охраняемой часовыми в полной боевой экипировке «пересвет».

Ведущий специалист Марусевич приложил к инфракрасному считывателю электронного замка карточку личного доступа. Звякнул разрешающий сигнал, и Пётр Александрович приложил к сенсорной панели правую ладонь.

На фронтальной пластине загорелось второе зелёное окошко. Марусевич наклонился, приблизив лицо к сканеру радужной оболочки глаза.

Вспыхнувшее третье зелёное окошко показало, что протокол монопольного доступа отработан без ошибок. Закрутились маховики, включая замковый привод — и дверь раскрылась.

За дверью находился белоснежный стерильный изолированный бокс, отделённый от комнаты наблюдения толстым бронированным стеклом.

В центре бокса стояло прикрученное к полу болтами кресло. Сейчас в нём сидел обнажённый по пояс мужчина. Его руки и ноги были накрепко зафиксированы кожаными ремнями.

Генерал-лейтенант Храпунов церемонно передал шкатулку младшему научному сотруднику Воронковскому, положил перед собой на стол снятую фуражку, нажал на кнопку интеркома и спросил отеческим тоном:

— Как дела, боец?

— Доброволец-испытатель старший лейтенант Конечный, возраст — сорок пять лет, к проведению эксперимента готов!

— Молодец!

Генерал-лейтенант повернулся к ведущему специалисту Марусевичу и отрывисто скомандовал:

— Начинайте!

Ведущий специалист тотчас щелкнул рубильником. Коротко взвыли и затихли сирены, в боксе открылась потайная дверь, над которой немедленно зажглась красная лампочка. Сотрудник, облачённый в белый защитный костюм, отработанным движением прижал дуло вакуумного шприца-инъектора к предплечью добровольца-испытателя Конечного, нажал на курок, взмахнул подтверждающе рукой и быстро, почти бегом, удалился.

— Считайте, — распорядился генерал-лейтенант Храпунов.

Марусевич достал секундомер.

— Десять секунд — изменений нет. Двадцать секунд — визуально наблюдаю изменение цвета волос: седина исчезла. Тридцать секунд — изменение кожи лица: исчезли морщины. Сорок секунд — визуально изменений не наблюдаю. Пятьдесят секунд — изменений нет. Шестьдесят секунд — изменений нет. Минута десять секунд — изменений нет. Минута двадцать секунд — изменений нет. Минута тридцать секунд — изменений нет. Успех, Демьян Киприанович??!!

— Какой, к чёрту, успех?? Смотрите!!

— Минута пятьдесят секунд, — упавшим голосом сказал Марусевич. — Наблюдаю органические изменения в теле испытуемого. Трансформация кардинальная, ураганного типа. Две минуты, восемь секунд — трансформация испытуемого завершилась.

— Играйте тревогу, Марусевич! — приказал генерал-лейтенант, надевая фуражку.

Ведущий специалист покорно надавил на клавишу общей тревоги.

В боксе уже не было добровольца-испытателя старшего лейтенанта Конечного. Старший лейтенант Конечный куда-то бесследно исчез, навсегда испарился — и вместо него, гордо распрямив тощие плечи, находилось нечто, видом своим напоминающее человека, но человеком по факту не являющееся. Ходячий скелет, обладающий недюжинной силой, с лёгкостью рвущий крепкие кожаные стяжки.

— Я властелин мира, — отвратительным скрипучим голосом объявило существо. — Утвердив столб от земли до неба, могу всю Вселенную повернуть! Запомните, не умру я никогда! Я бессмертен! Кощей Бессмертный перед вами!

— Не такой уж ты бессмертный, — без малейшего удивления ответствовал генерал-лейтенант Храпунов Демьян Киприанович. — Яйцо!..

Младший научный сотрудник Воронковский мгновенно протянул генерал-лейтенанту открытую шкатулку.

Храпунов благоговейно извлек из шкатулки большое черное яйцо, видом и размерами схожее со страусиным, резко ударил его об стол.

Яйцо с треском раскололось на две половинки. Генерал-лейтенант отбросил в стороны разбитую скорлупу.

Над столешницей, попирая объективные законы физического мира, висела тонкая блестящая игла. Храпунов взял из воздуха иглу и переломил её быстрым движением. Существо в боксе грянуло наземь.

— Финита, — буднично произнёс генерал-лейтенант, бросая обломки иглы на стол.

Ведущий специалист и младший научный сотрудник молчали. Наступало время разноса.

— Что я могу сообщить вам, товарищи учёные… — ласковым тоном начал Храпунов. — Плохо! Сто пятьдесят третье испытание… — продолжал он, разгоняясь, — …сто пятьдесят третье и никакой позитивной реакции. Сто пятьдесят три!! Да на вас офицеров не напасёшься, товарищи!! Пётр Александрович, вы топчетесь на месте!! Это неприемлемо, Пётр Александрович!! Вам до сих пор не удалось стабилизировать процесс. За весь отчётный период — тридцатисекундный люфт. А что должно быть?? Закреплённый животворный эффект, растянутый в бесконечность!! И вот это??!! Это что вообще??!! Суеверие дремучее!!! Я вам кто??!! Я генерал, а не волхов языческий — яйца бить и иглы пальцами ломать!!!!

— Волхв, — почтительно уточнил младший научный сотрудник Воронковский.

— Молчать! — зловеще прошипел Храпунов.

— Вы правы, товарищ генерал… — Марусевич отключил сигнал общей тревоги. — Вы абсолютно правы.

— Больше вам нечего добавить, товарищ ведущий специалист?

— Вы же сами всё видели, товарищ генерал-лейтенант.

— Я видел… но предупреждаю: долго прикрывать вас я не смогу. Максимум — шесть месяцев, крайний срок — год. После этого… — Храпунов поднял указательный палец к потолку, — …там окончательно сделают соответствующие выводы. Запомните, не поздоровится никому — ни вам, ни мне.

— Я понял, товарищ генерал-лейтенант.

— Да… — Направляясь к выходу, Храпунов на мгновение замер. — И выясните, наконец, почему, чёрт подери, они постоянно говорят цитатами из этого фильма??? Как там его???

Вспоминая, генерал-лейтенант щёлкнул пальцами.

— Кощей Бессмертный? — услужливо подсказал ведущий специалист Марусевич.

— Именно, — жёстко отчеканил Храпунов. — Кощей Бессмертный!

Анна Рэйвен. Назло

— Но я не хочу захватывать мир! — объявляет новоставленный принц Абигор, и Совет замирает, парализованный ужасом.

Как это — он не хочет? Как это нет?! Для этого ли его рождение было распланировано всеми силами ведьм, высчитано по гаданиям темных жрецов, по выжженным органам и пеплу сожженных деревень? Три года и три месяца трудились они, не покладая рук, чтобы Тёмный Властелин и его Злая Королева явили в этот мир самого яростного захватчика. Было убито три десятка баранов в милость темным богам, в гадание сожжено две деревни с жителями, в дар и зачин на будущее было брошено множество клятв. А теперь — этот вот… не хочет! Нахал! Подлец! Да как его только тьма носит?!

Злая Королева была убита сразу же после рождения наследника, чтобы мальчик не знал ласки. Темный Властелин отдалился от своего сына и все годы