И как бы ни было тяжело,

Мы пройдем этот путь легко.

Ведь Пустошь несет лишь боль и страх,

А мы хранители тех, кто за спиной, кто далеко.[2]

Песня оборвалась, и несколько мгновений в зале стояла тишина. А потом раздались редкие хлопки, которые постепенно переросли в оглушающие овации.

Это была не баллада, а настоящий гимн, песнь воинов.

Марсель понял, что Эйлин сильно сократила горскую балладу, из которой родилась эта песня. У горцев баллады гораздо длиннее и зануднее. Как понял и то, что именно она создала это номер, сделала песню по-настоящему живой, зрелищной, цепляющей, проникающей под кожу.

Он нашел Эйлин взглядом — она стояла сбоку у самого края сцены — и подумал, что впервые встретил такую удивительную девушку. А еще подумал, что эту песню должны услышать во дворце все те, кто уже забыл, что такое Пустошь, что значит настоящая опасность и что такое рисковать жизнью и умирать ради жизни других людей.

Внезапно на сцену выскочила Марлена и, улыбаясь так, будто хотела, чтобы окружающие оценили наличие у нее всех зубов, слегка истерично воскликнула:

— Бал! А теперь — бал! Музыканты, музыку!

В дальнем углу зала сначала нестройно — видимо, от неожиданности — заиграли инструменты, но вскоре мелодия выровнялась, и в помещении зажегся свет. Адепты принялись убирать стулья, а Марсель, переглянувшись с Даниэлем и Лайзой, поспешил к сцене, где стояли, оживленно обсуждая выступление, сами артисты.

Подойти к ним захотели многие, но Марсель первым оказался рядом с Эйлин, взял ее руку и поцеловал:

— Это было незабываемо!

— Спасибо. — Птичка смутилась, ее щеки загорелись румянцем, и Марселю захотелось привлечь ее к себе и поцеловать. Это желание было таким внезапным и острым, что пришлось приложить усилие, чтобы не поддаться порыву — вокруг было слишком много людей. А еще он вдруг обнаружил, что на него как-то нехорошо посматривают адепты Эйлин. Похоже, поцеловать ей ручку был бы не против каждый из них.

— Ах, граф! — подскочила к ним Марлена, таща за собой рыжего магистра эль Лура. — Как вам выступление?

— Это было потрясающе. Такие номера не стыдно показать и при дворе.

— Вы невероятно милы и снисходительны к нашим адептам, — снова расплылась она в неискренней улыбке.

— Напротив, — возразил ей Марсель. — Думаю, я их недооцениваю, как и их художественного руководителя. — Он посмотрел на Эйлин, не удержался и снова поцеловал ей руку.

Улыбка застыла на губах секретарши, будто ее приклеили.

— Я ведь не сама, — еще больше смутилась Эйлин, но тут же вскинула голову и посмотрела на Лайзу. — Без магистра эль Штоль и моих адептов ничего бы не было. — Она улыбнулась столпившимся вокруг парням и девушкам.

Адепты радостно заулюлюкали. Лайза смутилась, но больше оттого, что ее руку в этот момент поцеловал Даниэль. Марсель это отметил и облегченно выдохнул. Похоже, у его друга появилось другое увлечение и он больше не будет отнимать внимание Эйлин. Но торопиться с выводами все же не стоило, как и отпускать от себя свою Птичку.

В этот момент зазвучал полонез, которым открывают все балы, и Марсель поспешил пригласить Эйлин на танец. А то желающих было хоть отбавляй, можно было банально не успеть. Первый танец принято танцевать всем, вне независимости от возраста и желания.

Даниэль пригласил Лайзу, Марлена приняла приглашение магистра эль Лура, адепты тоже быстро разбились на пары и заскользили по паркету.

Марсель смотрел в удивительно яркие глаза Эйлин, которая сегодня не надела очки, и наслаждался танцем и теплом ее ладони. Давненько такого с ним не было. Он даже не сразу заметил порхавших над ними иллюзорных бабочек и птиц. Какую же красоту все-таки сотворила эта девушка!

Но сколько для этого ей понадобилось магических сил?.. Часто такие сильные маги с трудом справляются с подобной силой и попадают в руки комиссии по контролю дара. Марсель никогда не любил эту организацию, хотя приходилось признавать, что маг, не контролирующий свою магию, в какой-то момент может стать причиной разрушений и многих жертв. К сожалению, пока не удалось решить эту проблему, и такие маги попадают в монастыри Неумолчных плакальщиц. Есть подобные и для мужчин, и для женщин. Насколько знал Марсель, там на них надевали антимагические браслеты, которые, впрочем, не могли сдерживать слишком мощные выбросы магической энергии. Потому таких магов содержали в специальных антимагических помещениях. По сути, эти монастыри становились для магов тюрьмой, в которой они нередко сходили с ума. Таких несчастных, по отчетам комиссии по контролю дара, приходилось умерщвлять. Вся деятельность комиссии была крайне засекречена, и эти отчеты попали в руки к Марселю случайно.

Внезапно Марсель вспомнил вязь защитных рун в комнате Эйлин, и его прошиб холодный пот. Он как-то уже думал о том, что такая защита нужна только при неконтролируемых магических выбросах, но Птичка не давала повода заподозрить себя в том, что не контролирует дар. И все же как поступил бы он сам, если бы узнал, что Эйлин не справляется со своей магией?

Он вгляделся в искрящиеся глаза девушки и сглотнул, понимая, что…

Танец закончился, и к ним подскочила Марлена.

— Прошу меня простить, но мне нужно переговорить с Эйлин. Кстати, закуски уже на столах, не скучайте!

У Птички удивленно дернулась бровь, но она извинилась перед Марселем и последовала за секретаршей в сторону выхода из зала.

Марсель проводил их взглядом и направился к стоявшим у стен фуршетным столам. Танцевать с кем-то еще он не хотел. Но не успели Эйлин и Марлена дойти до дверей, как в проеме показался осунувшийся, но весьма бодрый ректор. Он остро оглядел зал и увидел стоявших прямо на его пути Марлену с Эйлин. Глаза ректора сверкнули злостью, и он гаркнул, перекрывая музыку и шум голосов:

— Стой, тварь!

[1] Слова Катерины Цвик.

[2] Слова Катерины Цвик.

Глава 30. О том, что на балах случается всякое

Выступления для меня прошли напряженно, но я испытывала непередаваемое чувство удовлетворения и вдохновения, когда видела, что присутствовавшим нравилось то, что мы сделали вместе с адептами. Хотя это только внешне все прошло как по маслу, на самом деле на ходу приходилось решать столько проблем, что впору было хвататься за голову.

Например, выступавшая первой воительница с клинками внезапно впала в ступор и ни в какую не хотела идти на сцену — так волновалась. Я судорожно соображала, что делать, а Дарил, наш здоровяк-солист, предложил:

— А намагичьте ей апофигин.

— Апофигин? — удивилась я, не сразу поняв, что это