Я вздыхаю и прислоняюсь спиной к стене напротив окна исповедальни.

— Два года, для протокола.

Он поднимает брови.

— Впечатляет.

— Заткнись.

— Ты не собираешься рассказать мне об этом?

— О разводе?

— Нет, как ты женился. Как известно, меня там не было.

— О, ты знаешь. Мы отправились в здание суда в паре футболок с рисунком тай-дай. После прогулки по набережной сделали несколько ужасных снимков в фотобудке, слишком темные, чтобы что-то разглядеть.

Той ночью было новолуние, я помню, потому что я специально так спланировал. Смутно припоминаю какое-то непродуманное намерение не давать ей спать всю ночь, а потом проснуться в полдень, не уверенным, когда именно уснул, прижимая ее к себе.

Воспоминание заставляет меня улыбнуться, а затем вздрогнуть, когда мои когти выдвигаются чуть больше.

Сквозь решетчатое отверстие Логан выглядит задумчивым. Затем он спрашивает:

— Как ты это сделал, зная, что совершаешь ошибку?

Да, грубо.

— Я не думал, что это ошибка. Это был лучший день в моей жизни. Я бы сделал это снова, не задумываясь.

Он не отвечает.

Возможно, он просто хочет убедиться, что принимает правильное решение. Должно быть, это похоже на большой скачок, а он слишком циничен, чтобы верить в себя.

Он всегда был таким. Я помню, как он был слишком напуган, чтобы начать ездить на велосипеде без дополнительных колес. Я поднимал его после того, как он упал с моего велосипеда, накладывал пластырь ему на колени, пока он шмыгал носом и обещал не говорить маме.

— У нее было много денег, с которых нужно было платить налоги, — говорю я ему, придумывая для него эту маленькую историю. Это заставляет меня скучать по роли старшего брата. Совсем немного. — Это было э-э… налоговая фигня для самозанятых. В любом случае, она не могла покрыть все расходы, а я уже был в нее влюблен. Все началось, как шутка. Регистрация в качестве супружеской пары сэкономила бы ей налоговые выплаты, а свидетельство о браке стоило меньше тридцати долларов. К тому времени, когда я рассказал о ней маме, мы уже были женаты.

Возможно, это связано с приятными воспоминаниями или с тем, что я чувствую себя так, словно возвращаюсь домой впервые за целую вечность, хотя я был здесь всю неделю.

Долгое время он больше ничего не отвечает. Я уже думаю, что он вообще перестал со мной разговаривать, когда говорит:

— Надеюсь, боль того стоила.

— Что ты имеешь в виду?

— Развод.

— Знаешь, с тобой так весело разговаривать. Не знаю, почему мы не общались раньше.

В ответ он закатывает глаза, как будто это я придурок, что не принял его соболезнования, когда они были преподнесены с такой осторожностью и чувством такта.

Какая разница. Я просто собираюсь продолжать игнорировать его отношение. Я мало что еще могу сделать, сидя в раскаянии.

Я опускаю голову между колен, когти впиваются в кожу головы. На этот раз трансформация кажется странно удушающей, как будто я не могу вдохнуть достаточно глубоко.

— А потом, когда Элиза… ах, черт.

Я поднимаю взгляд, и по выражению его лица ошибки быть не может. Он услышал, как я произнес ее имя. Гребаная ошибка на финишной прямой. Отличная работа, чувак.

Темные глаза Логана не отрываются от моих, его брови хмурятся. Я слышу, как он скрипит зубами.

23

Элиза

Утро свадьбы, и я продолжаю искать Шона каждый раз, когда у меня выдается несколько свободных секунд. Когда я добралась до дома Хейзов, Дианна открыла дверь и сказала, что они скоро вернутся.

Мне немного действует на нервы то, что Шон на самом деле так хорошо избегает меня, или, по крайней мере, лучше, чем остальные члены его семьи. Я его почти не видела.

И, типа, я думаю, он не хочет меня видеть после того, как так внезапно ушел прошлой ночью. Но мне нужно с ним поговорить.

Я десятки раз пересматривала порядок, в котором мне нужно ставить все в духовку. Вся предварительная подготовка сделана, но я чувствую, что мне нужно просто смотреть на противни и мучиться. Здесь слишком тихо.

Пару дней назад я планировал сказать Дианне, что собираюсь уехать после свадьбы, и назначить дату завершения нашего контракта. План состоял в том, чтобы вернуться к упаковке своих вещей после того, как все блюда будут вымыты. Деньги, которые были бы первым взносом за мой коттедж, послужили бы подушкой безопасности, пока я снимаю квартиру и ищу новые контакты. Одна из моих подруг по кулинарной школе ответила на сообщение и знала ресторан, которому нужен новый су-шеф. Я бы работала не на себя, но это хорошая возможность.

Никакого Шона, никакой семьи Хейз, никаких оборотней.

Больше ничего и никого.

Эта мысль не успокаивает так, как должна была бы. У меня здесь нет семьи, эти люди мне не друзья. Это те же люди, которые отвергли меня раньше.

«Лора всегда хорошая компания», — думаю я, поднимаясь по лестнице, и у меня немного опускается сердце от осознания того, что я не смогу тусоваться с ней после того, как уеду. Возможно, мы могли бы поддерживать связь, но переписываться время от времени — это совсем не то же самое, что тусоваться на ее ужасном диване с пинтой растаявшего мороженого.

В одной из гостевых комнат я замечаю Аву — подругу Лоры — и то, что, как я предполагаю, является затылком Лоры. У Авы в одной руке пара цветков, сжатых за стебли, а в другой — пара шпилек для волос. Она украсила заплетенную в косу прическу Лоры множеством маленьких бутонов.

Остатки от «цветочной арки», понимаю я, подходя ближе.

Ава пробыла здесь сегодня примерно столько же, сколько и я. Лора заглянула ко мне раньше, чтобы представить свою подругу-флористку, прежде чем показать ей задний двор. Каждый раз, когда я выглядывала в окно, поляна перед лесом становилась все более похожей на сказку. Ава махала мне через кухонную дверь каждый раз, когда проходила мимо с очередной коробкой цветов, и я продолжал гадать, где она собирается найти еще места, чтобы воткнуть их.

— На кого-то действительно напал и гнался волк пару ночей назад, — говорит Ава, когда я вхожу в дверь, и меня встречает запах цветов. Ее глаза широко раскрыты и искренне обеспокоены. — То, что происходит, так пугает.

— О! Те туристы, да? Я слышала только, что они видели кого-то, кого приняли за волка, — говорит Лора, приглашая меня войти. Очевидно, правило Дианны о том, что они не должны поощрять слухи, к ней не относилось.