Глава двадцать третья

Массимо

Я выхожу на террасу, смотрю на звезды и вспоминаю вчерашнюю ночь.

Я всегда буду помнить блеск в глазах Эмелии и то, как она смотрела на меня весь вечер.

Я тебя вижу…

Вот что она мне сказала. Я знал, что она имела в виду. Она могла видеть меня изнутри, сквозь стену, которую я построил, видеть глубоко внутри меня настоящего.

Как и на балу, я потерял бдительность. На балу, когда я впервые ее увидел, она была настолько яркой, что я не мог держать эту стену. То же самое произошло вчера вечером. Я впустил ее.

Но я всё испортил. Я раздавил связь, как букашку. Раздавил её до того, как она успела расцвести, задушил цветение чувств, которыми делятся люди после того, как сделали то, что сделали мы.

Она доверила мне свое тело вчера вечером, когда позволила мне связать ее. Чего она не осознавала, так это того, что она доверила мне больше, чем это… Элемент доверия. Люди не думают об этом как о концепции, которая так же важна, как любовь, дружба, сострадание. Это одно и то же.

Мы занимались сексом дважды до утра, когда она просыпалась рано утром. Было приятно наконец-то иметь ее в своей постели, но в ней было что-то другое.

Она услышала мое предупреждение? Не поддавайся мне.

Я тоже не должен влюбляться в нее. Это не составит труда. Я уже на грани.

Однако есть так много причин, по которым я не могу любить ее. Так много причин, по которым я не должен этого делать. И она тоже не должна давать мне свою любовь.

Мы — контракт. Любовь — это слабость, которую я не могу себе позволить. Женщины — это просто женщины в моем мире.

Женщины в доме вчера вечером были хорошими примерами, хотя я признаю, что ясно, что мой кузен Мэтью влюблен в свою жену. Это его выбор, и я рад за него. Все остальные мужчины с женами изменяют. Я ненавижу это, но что я думал, что я буду делать?

Жениться на Эмелии и принять ее как свою жену, как ты и должен, или мне придется иметь женщин на стороне, как большинству мужчин в моей семье?

Па не был таким с моей матерью, и хотя мои братья помешанные на сексе животные, я знаю, что когда они любят, они любят сильно. Так же, как и я.

Вот почему я не могу этого сделать, и я знаю, что они тоже этого не делают.

Любовь сожгла моего отца. Любовь сожгла Тристана. Последнее, что я хочу сделать, это влюбиться так, как влюбился Па, и потерять свою девочку.

С Эмелией было бы тяжело, если бы я ее потерял или подвел ее в чем-то. Я не могу прожить жизнь в страхе.

Страх делает тебя слабым. Как босс и как член синдиката, я не могу быть слабым ни в какой форме. Эмелия была планом, который прекрасно разворачивается. Свадьба через неделю и один день. Все в движении. Я собираюсь получить все.

Я возвращаюсь в дом, и тут в заднем кармане завибрировал телефон. Здесь папа. Он хочет меня видеть.

Я только что вернулся из клуба. Эмелия меня еще не видела.

Когда я спускаюсь, папа уже закуривает сигару в гостиной.

Я захожу и закрываю дверь. Он хочет поговорить со мной, но мне тоже нужно поговорить с ним. Ситуация с Владом меня раздражает.

— Привет, па, — говорю я, садясь напротив него.

— Сынок, ты выглядишь дерьмово, — ухмыляется он, внимательно оглядывая меня.

— Я знавал и лучшие дни.

— Поговори со мной. Я весь во внимании, — предлагает он.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам.

— Я не знаю, что делать с Владом. Я не уверен, в Лос-Анджелесе ли он еще. Обычно он не остается на одном месте слишком долго.

— Есть все шансы, что он ушел. В то же время он все еще может быть здесь. Все дело в том, почему он здесь.

— Я знаю, и узнать это невозможно, — отвечаю я.

Па смотрит на меня долго и пристально. — Ты беспокоишься о ней, — замечает он. — Эмелии.

— Я должен защищать ее, если она со мной. — Мне будет трудно говорить с ним о ней, не выдавая слишком много эмоций.

— Ты практически объявил ее своей вчера вечером. Я видел.

Он не задает мне вопросов. Он констатирует факт.

Я провожу рукой по бороде. Выражение его лица смягчается.

— Я хотел, чтобы она чувствовала себя комфортно.

— Я это видел, но было еще кое-что. Она не такая, как он, Массимо. Не такая, как Риккардо.

— Ты прав, — я опускаю взгляд в пол.

— Ты ей сочувствуешь, — заявляет он. Мой взгляд снова поднимается, чтобы встретиться с его взглядом.

— Я… Я просто делаю то, что должен. Так и должно быть, верно?

Он улыбается мне.

— Массимо, на следующей неделе ты женишься на этой девушке. Она была с тобой последние три недели, и эта свадьба была твоей идеей. Блестящая идея, на которую я бы согласился в любом случае, но я заметил, как ты огрызнулся, когда Риккардо надавил на тебя из-за нее на собрании Синдиката.

Я прикусываю внутреннюю часть губы. — Он просто добрался до меня.

— Твои глаза выдали тебя. Я видел, как она смотрела на тебя за ужином, и я видел, как ты смотрел на нее. Ты защищаешь ее. Так же, как я защищал твою мать. — Он выпрямляется и смотрит на меня.

Я смотрю в ответ, не зная, что сказать. Если есть кто-то, с кем я могу быть честным, так это он. Это трудно, потому что мы говорим о дочери нашего врага.

— Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

— Я понимаю. — В его глазах появляется беспокойство. — Массимо… Я чувствую, что пришло время поделиться с тобой кое-чем из прошлого. Вот почему я хотел тебя увидеть.

Мой интерес возрос. Что он мне скажет?

Он вздыхает.

— Я уверен, ты всегда задавался вопросом, почему Риккардо ненавидит меня, ненавидит нас? Я говорил, что мы поссорились, и это правда, но не так, как ты думаешь.

— Что случилось? — Я был так поглощен ненавистью к тому, что он сделал с нами, что никогда не задумывался о мелочах.

— Мы втроём были лучшими друзьями, я, Риккардо и твоя мама. Я всегда любил её. Всегда. Но я никогда не считал себя достойным её. Когда мы повзрослели, я отстранился,