class="empty-line"/>

- Но, почему ты так беспокоишься?

- Я считала, что там всё теперь хорошо.

- Видимо теперь не очень.

- Мне нужно будет в этом разобраться.

- Нет.

- Почему это?

- Если тебя сейчас сожрут, то ты уже никому ничем не поможешь.

Это немного отрезвило девушку. Но, лишь немного. Всё равно настырные мысли, о старом дворце и Султане продолжали навязчиво проскальзывать в мыслях. И когда обоз покинул границы полиса, направляясь на восток, спутники стали узнавать у Ирды, что же случилось, и кто та рабыня. Она всё рассказала. И про чёрного и шакала, и про его евнуха, которого убила Ветта, и про Султана и про императрицу Нитту, поразившую Аль-Шаади одним своим взглядом.

- Ррразборки царррей. – Презрительно фыркнул Бор. – Не наше дело.

- Они наши торговые соседи.

- Без ррразницы. Если сунутся, то побегут домой вплавь, на руках и без коррраблей.

- Нам не нужна война.

- Ага. Лучше жить в мире с соседями. – Спокойно заметил великан.

- Ну, ррразок надо показать, что с нами связываться нельзя.

- Зашибут же много наших воинов.

- Стойте. Не будет никакой войны. Мы с этим разберёмся миром.

- Еслис бы, я, былас там, то не отдала бы мужчинус без боя. – Вмешалась, Ветта поглядывая на Бора.

- Норррмальный мужик и так не будет прррыгать в постель чёрррти к кому.

- Он был очень достойным правителем и героем. В нём была и слава, и отвага, и ум. – Ирда, чувствовала, как ей тяжело даются эти слова. Память об Султане была ещё слишком яркой и тёплой, да и появление Милы растревожила, эти воспоминания. А эта беседа снова тянула её в пучину прошлого.

- Наверноес, не такой уж и достойный. Личнос я предательствас бы никогдас не простилас, и… - воительница повысила голос, расставляя акценты. – Отрубила бы головус тому мужчинес, который бы меня променял.

- Ага. Почему ты так беспокоишься за предателя?

- Он не предатель. Я была никто. Просто служанка, а она императрица.

- Да, хоть богиняс. Обоих бы наказалас.

- Пррравильно. Я бы тоже, ррразорррвал бы на части того, кто покусился бы на мою женщину. – Кажется, они уже просто разговаривали друг с другом, используя эту тему, как способ не говорить напрямую, на щепетильную тему.

- Это всё на него не похоже, словно…

- Попал под чары? Ага?

- Я раньше не думала об этом…

- Только почему она тогда тебя на алтаре тут же не зашибла?

- Я сбежала в тот же день.

- И подруге твоей, значит, тоже надо было успевать сбежать…

Под эту беседу герои въехали в дикие ландшафты. Не ровная предгорная местность, пересечённая хорошей дорогой, часто используемая торговцами и путешественниками, внезапно открыла просторы, от которых герои отвыкли за время жизни в городе. Узкие улочки, стены домов, переулки, площади, дворцовые переходы, и палаты, заставляли всегда смотреть не далеко, постоянно упирая взгляд в близкие предметы. Тут же словно шторы были сброшены с глаз, и мир казался настоящим и объёмным. Груди стало вдруг легко дышать, и хотелось хватать ветер ртом. Ирде показалось, будто она вырвалась из плена. И редко стоящие пирамидальные тополя вызывали больше восторга и восхищения чем все башни всех столиц вместе взятых. В сердце защемило. Она вспомнила свои странствия с караваном при Мабе, при Бамлаке, с Веттой. Вдруг она почувствовала себя живой. Она поняла, что лоск дворцовой жизни и статус царицы не дали ей, ни свободы, ни счастья. А все самые лучшие воспоминания её не очень спокойной жизни были связанны с дорогой. С путешествиями и странствиями. Когда её окружали друзья, когда каждый момент жизни был важен.

- Ты не боишься сейчас погибнуть?

- Нет.

- А зря. Ты, не понимаешь мощь Голашнера. Это самый сильный монстр из тех, кого я встречал. Ну, может не самый могущественный, но точно самый сильный. Если ты понимаешь разницу.

- Это не имеет значения. Мощь чудищ больше не важна. Правила стали меняться. Со мной герои. Настоящие герои. Они всегда побеждают монстров. Это стало правилом. Может правила это и не очень хорошо, и их следовало бы изменить, но я буду пользоваться ими, против них самих.

- Герои побеждают, когда спасают тебя. Но, тебе не грозит опасность на прямую. Тебя не взяли в плен. И это даже не обряд. Ты сама едешь ему в пасть.

- Но, я же буду в опасности, когда окажусь рядом с ним.

- Это будет не то. Ты отправляешься добровольно. Это самопожертвование, а значит сделка.

- Я не собираюсь жертвовать собой, я собираюсь его убить.

- Мне это не нравится. Если тебя сейчас убьют, то твои следующие воплощения могут не находить меня веками, если не тысячелетиями. А я только начал нормально жить.

- Что я слышу? Тебе становится не всё равно?

- А ты, разве не этого и добивалась?

- Этого. Я сама только недавно начала жить по-настоящему. И началось это в тот момент, когда я перестала пытаться следовать правилам. Когда ты боишься, убегаешь, ведёшь себя правильно, жизнь начинает пробегать мимо тебя. За последние, пол года, я прожила больше чем за всю свою жизнь вместе взятую.

- Но, эта «настоящая» жизнь может оказаться слишком короткой?

- У меня уже было много слишком коротких жизней. И заметь всё из-за сделки и правил вокруг неё. Вот, что я поняла мой древний друг: либо ты пишешь правила для мира, либо он пишет их для тебя.

- Но мир может наказать тебя за такую наглость.

- Нет. Миру придётся подстроиться.

Бамлак поравнялся с повозкой.

- Ирда?

- Да?

- Что ты там всё время шепчешь?

- Просто готовлю заклинание.

- Без свитков? – У Ирды ёкнуло в сердце. Поражённая встречей с Милой, и загородной дорогой, она стала быть рассеянной.

- Почему, ты так и не расскажешь им, обо мне всю правду?

Ирда оказалась, словно между молотом и наковальней, но от неловких ответов, или уклончивого вранья, её спас крик Ветты.