– Восхищаюсь твоим подходом, шеф, – сказал Хук. – Не из пугливых. Выберемся из переделки – и город наш.

Убежище действительно внушало уважение. Все эти ровненькие ряды винтовок. Люди недооценивают бережность и щепетильность, которые для этого требуются. Гребаная художественная выставка, вот что это было. Хук слыхал, Айвори даже нанял сборщика из галереи Складского района, чтобы тот явился и сделал ему из вооружения эту инсталляцию. Сборщик провозился неделю и получил восемь штук, как говорили, но Хук считал, что неудобства и ценник с лихвой окупились, и готов был поспорить, что у Айвори вставало каждый раз, как он сюда заходил. Вдобавок, он время от времени давал конкурентам одним глазком взглянуть на свой тайный арсенал, чтобы не забывали, какого калибра парня они думают наебать. Потому что ребятки в бизнесе Айвори думают о том, как наебать друг друга двадцать четыре на семь триста шестьдесят пять дней в году.

Хук побродил мимо различных орудий на стене, минуя экземпляры для хлюпиков, пока его больную душу не озарил свет винтовки «Баррет М82».

– И-и-и вот наш победитель, – произнес констебль, принимая вес пятидесятого калибра словно штангу.

«Интересно, – подумал он, – увидеть, сможет ли эта переносная пушка пробить дыру в настоящем драконе».

А еще интересно увидеть, что сделает Верн, когда Айвори его выбесит своей пукалкой.

«Дракон дойдет до белого каления, и тогда сделаю ход я».

Айвори встал в снайперскую позу, упираясь локтями в стол, и нацелил ствол на дверь.

«Ждет, наверное, что Верн постучит».

Сам Хук, тем временем, остался позади, одной ногой в убежище, которое называлось таковым явно не просто так.

Удерживать позиции долго не пришлось, у них тут была не то чтобы охота на бен Ладена. Уже через считаные мгновения здание сотряс рев, словно кто-то запер в четырех стенах бурю, и добрую четверть пола снесло потоком пламени, которое пробило пентхаус насквозь и устремилось в небо.

– Бля! – воскликнул Айвори, вскидывая обгоревшие брови. – Бля, черт, мамочка…

Что, в целом, неплохо описывало ситуацию.

Столп огня, разумеется, внушил ужас, но с точки зрения Хука, у него все-таки имелись и плюсы. Во-первых, он уничтожил все следы недавнего убийства, и во-вторых, он появился и исчез. Больше ничего толком не загорелось, только тлели края дыры.

Огонь мигнул, словно его и не было вовсе. И Хук мгновенно сообразил, что это бж-ж неспроста.

«Старина Верн проложил себе путь к отступлению, который проходит прямиком через этот огрызок пентхауса», – подумал констебль.

Он ткнул задницу Айвори носком ботинка.

– Оружие к бою, шеф. Пошло-поехало. На арене дракон.

Хук фыркнул.

«На арене дракон».

Восхождение по отелю в сравнении с путешествием по кругам ада оказалось не так уж богато на события. Карабкаться наверх для дракона пустяковое дело, ведь они традиционно предпочитали высоту. Да, в свои гнездовья они обычно взлетали, а не ползли. Однако огненный ящер, спасибо стальным когтям, мог взобраться и на отвесную скалу, если придется. Так что с четырехэтажным новоорлеанским отелем не должно было возникнуть проблем – при условии, что никакой достаточно безбашенный кретин не встанет на пути.

На втором этаже царил полный хаос, кругом клубилась пыль и мерцали тлеющие угли. Система пожаротушения лениво прыскала водой, туда-сюда слонялись несколько бойцов, ошалевших от испарений. Бойцы были малость не в себе и не особо врубились, кто перед ними – ну, пока Верн превратил большинство в кучку горелых костей.

– Это что, горгулья ожила? – пробормотал себе под нос единственный выживший.

«Горгулья?!»

Уже второй, мать его, раз.

И Верн полез дальше, покрывая Пшика руганью, хотя мальчишка с тремя дымящимися обрубками пальцев наглухо застрял в фазе быстрого сна.

– Гребаные фамильяры, – ворчал дракон. – Вот так откроешь сердце на пять сраных минут и опомниться не успеешь, как прожигаешь шахтный ствол в мафиозном отеле.

«Ага, и сам-то как будто не в восторге», – оживился внутренний голосок.

Верн продвигался быстро, вонзая когти, вполне довольный ходом дела, при условии, что скалолазанием в таких количествах ему не доводилось заниматься уже десятилетиями.

«Завтра пожалею», – это он знал по опыту. Как забьешь на ягодицы, так после нагрузки они мигом попытаются отвалиться.

В какой-то момент подъем перестал быть непримечательным, и момент этот случился, когда Верн мельком заметил на верхнем этаже Ридженса Хука.

– А вот и бонусные очки, – произнес дракон, уже до трясучки предвкушая, как проделает то, что задумал.

«Отрубаешь пальцы моему пацану, значит? Расчленяешь собутыльника? Ну сейчас посмотришь, что бывает, если потыкать палочкой дракона, Ридженс».

В пентхаусе Верна встретил шквал выстрелов. Пули отскакивали ото лба, но черт возьми, как же дико это раздражало – как будто кто-то плевался в него бумажными шариками.

Верн нахмурился, и не только потому, что был недоволен – так он опускал на глаза крепкую лобовую пластину.

«Ну разве можно быть таким талантливым?» – подумал дракон, выглядывая из-под защиты кости, чтобы понять, кто там, кроме Хука, разбазаривает боезапасы. Мелкий мудила в прикиде а-ля Тони Монтана орал что-то про его матушку и жопу, что считалось неподобающим из уст представителя любого биологического вида. Выглядел он уморительно, в черной рубашке и белом жилете.

Верн думал бросить фразочку, как Пачино в фильме – и уже было открыл рот, как заметил болтающегося чуть позади Хука.

– А вот ты где, ублюдина, – прорычал он, а стоило зажигать искру, потому что Хук вскинул что-то вроде мини-пушки и выстрелил.

Уклониться Верну не дали две вещи. Во-первых, он не то чтобы переживал, и во-вторых, пусть Верн и быстр, но развить сверхзвуковую скорость без разбега не мог, так что пятидесятый калибр его все равно бы достал.

Крупная пуля чиркнула по лбу, взрезав плоть и надколов кость, и Верна охватила такая боль, которую он не испытывал долгие, долгие годы.

Как только потекла кровь, Верна сгоряча охватил алый туман буйства. Дракон издал первобытный рев и обрушил в угол констебля широкий чтоб-все-сдохли шквал огня, каким-то образом умудрившись мимоходом выдать «иди на уй, Ук» прямо с открытым ртом, и вышло довольно-таки разборчиво.

Когда туман рассеялся, Верн окинул взглядом разрушения, которые учинил, и увидел, что это хорошо.

«Живым отсюда Хуку точно не выбраться, – подумал он. – Ублюдина, наверное, в крошечный алмазик прекратился, под таким-то жаром».

Мысль принесла удовольствие и даже немного успокоила его сердцебиение.

– Столько беспокойства – и все из-за какого-то пацана, – пожаловался Верн луне.