в живот соседки, я сбивчиво рассказала ей о нападении.

— Господи боже… — пробормотала она, сжав голову руками. — Откуда же они взялись?..

Я только покачала головой.

Меня всё ещё трясло.

С улицы послышался шум приближающихся машин. Я повернула голову к окну – мимо дома проехала военная машина. А за ней — полицейская.

Я затаила дыхание.

Всё закончилось.

Или?..

44. Без права на счастье?

Я резко поднялась со стула.

— Тёть Тамар, я пойду.

– Куда ты? Сядь! Владик сам разберётся.

В глазах женщины глазах застыл испуг.

– Нет, я должна быть с ним!

— Машенька, там мужчины, они сами справятся, — она схватила меня за руку и попыталась остановить.

Я кивнула и упрямо поджала губы.

— Я знаю. Но мне.. нужно увидеть его, понимаете? Поговорить... Пожалуйста, присмотрите за Денисом и Жданом. Я скоро вернусь.

— Машенька… – выдохнула она, но я уже вышла за порог.

Воздух был свежий, напоенный запахом сухой травы и уставшего от дневной жары леса. Я шла к дому, ощущая странную пустоту внутри. Как будто всё, что произошло, ещё не до конца осело в сознании.

Один из полицейских стоял у моей калитки, записывая показания Влада, другой осматривал дом снаружи и что-то заносил в блокнот, а ещё двое выводили нападавших. Их вели, задирая вверх скованные наручниками руки и заставляя сгибаться чуть ли не вдвое.

Я испуганно застыла. Волков поднял голову, заметил меня и быстро пошёл навстречу.

– Зачем ты вернулась? Я же сказал быть у тёти Тамары, – нахмурился мужчина.

Я молча обхватила его за талию, уткнулась носом в грудь и судорожно вдохнула родной любимый запах. Мне сейчас всё равно, кто и что подумает. Я безумно соскучилась и до смерти испугалась. За Дениса. За него. За себя. Мне просто жизненно необходимо почувствовать его рядом, впитать на подкорку исходящую от него безопасность.

– Как твоя рука? – спросила, не двигаясь с места и даже не шевелясь.

– Нормально. Я же сказал, царапина.

Мужская ладонь легла на затылок, пальцы медленно провели по волосам, успокаивая, будто он чувствовал, как меня внутри снова трясёт.

— Как Денис? — тихо спросил он.

– Спит, – так же тихо ответила я. – Твой сын – настоящий боец.

Влад шумно выдохнул мне в макушку.

Полицейский, молча наблюдавший за нами, видимо, решил, что дал нам достаточно времени для личных разговоров, потому что внезапно спросил:

— Это Ваш дом?

Я повернула голову, взглянула на него и кивнула.

– Да.

– Владислав Викторович запретил беспокоить Вас сегодня... – он кинул на Влада осторожный взгляд и снова перевёл его на меня. – Но, раз уж Вы пришли… Давайте кое-что уточним...

И он расспросил меня о том, что случилось. Я рассказала всё — как застала этих двоих в доме, что они говорили, как вели себя.

– Они забрали деньги и спрашивали про транспорт, – закончила я, с содроганием вспоминая о том, как нападавшие собирались со мной повеселиться.

Когда я говорила об этом, Влад сжал меня сильнее, и я услышала, как скрипнули его зубы.

Оперативник записывал, не перебивая и лишь иногда задавая наводящие вопросы.

— Они сбежали из колонии месяц назад, – объяснил он, когда я закончила свой рассказ и спросила, что это за люди.

Я насторожилась.

— Но здесь же поблизости нет колоний.

— Да, поблизости нет. Они сидели очень далеко. А сюда добирались, видимо, на перекладных. В этом районе у одного из них бывшая жена живёт.

Меня передёрнуло.

— И как они оказались в деревне? До нас и на перекладных не добраться – только если ехать специально.

— Пока не знаем. Но будем выяснять.

– А за что их... ну... посадили?..

Я замялась, но лейтенант понятливо кивнул и ответил:

– Они бывшие военные. Оба осуждены за неуставные отношения. Издевались над солдатами. Доказано несколько случаев доведения срочников до самоубийства.

Я потрясённо выдохнула.

Это же не люди, а настоящие садисты в самом плохом значении этого слова. Хуже зверей!

– Пока отдыхайте, Мария Павловна, – сказал полицейский, оглядываясь на задержанных. – Позже мы Вас вызовем для дальнейшего разговора.

– Хорошо, – кивнула я, всё ещё потрясённая услышанным.

Нападавших погрузили в военный "бобик", и через несколько минут машины уехали, а деревня снова погрузилась в тишину.

Когда проблесковые маячки скрылись вдали, Влад молча погладил меня по спине и осторожно поцеловал в макушку. Другая рука легла мне на затылок, пальцы медленно провели по волосам.

— Ты очень смелая, Машунь, — шепнул Волков.

Я молча кивнула, хотя смелой себя не ощущала. На меня вдруг обрушилась жуткая усталость. Я вцепилась в мужчину, уткнулась лбом в его плечо и жадно вдохнула такой теплый и родной запах – терпкий и немного горьковатый.

— Всё закончилось, — шепнул он и погладил меня своими горячими ладонями, словно пытаясь унять дрожь.

Внутри меня всё переворачивалось, но я должна была задать Волкову вопрос, который глода́л меня вот уже две недели.

– Где ты был, Влад? Я тебе звонила... сотни раз... – я всхлипнула. – Почему ты отключил телефон?

Я отстранилась и посмотрела на него.

Волков вздохнул.

— Дело в том, Машунь, что меня не было в стране всё это время.

— А где ты был? — с замиранием сердца спросила я.

Влад замялся и тяжело вздохнул, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

— За границей, — он уловил мой удивлённый взгляд и ответил, прежде чем я успела задать вопрос. — Я лечился.

— Ты болен? — сердце сжалось от страха, голос дрогнул.

Влад всё-таки болен... А я... Господи, что я только на него не подумала?

— Не совсем... Ты многого обо мне не знаешь… Да, почти ничего не знаешь. Дело в том, что...

Волков посмотрел на меня виновато и устало, а затем разом вывалил все свои тайны.

Как и предполагала тётя Тамара, Влад был бывшим военным. В составе своего отряда он участвовал в множестве спецопераций и серьёзных заварушек.

Три года назад его контузило. Во время проведения одной из боевых операций совсем рядом разорвалась граната. От осколков его спасло то, что он находился за небольшим укрытием и был в бронежилете, но взрывная волна повредила ткани мозга, вызвав сотрясение и нарушив работу нервных окончаний.

У мужчины начались приступы головной боли, сопровождаемые шумом в ушах и резкой