– А мужские вещи? – уточнил он, совсем развеселившись.

– Откуда у нас мужские вещи, тем более золотые? – уныло откликнулась я.

Один из ланкийцев, уже перевернувших наши чемоданы, прощупал дно и каждую вещь в отдельности, что-то сердито квакнул.

– Придется вас задержать, – радостно объявил переводчик, ероша свои короткие рыжеватые волосы.

– А на каком основании?

– На основании вывоза ценностей.

– А где ценности? – уточнила я.

После того как на стоящей в зале машине просветили нашу обувь и ничего не нашли, ситуация стала и вовсе комичной.

– Звони адвокатам, – прошептала Алиса, – на рейс полюбому не успеем такими темпами.

– А это что? – взвизгнул вдруг соотечественник, указывая на брошь под платком, которая на пятый раз ощупывания детектором все-таки предательски пискнула.

– Брошка, – просто ответила я.

– С сапфиром? – не веря себе, спросил он.

– Конечно нет. Просто брошка, стеклянная.

Посмотреть на стеклянную брошку пришло человек десять таможенников. Наверное, здесь собралась вся смена, так что в этот момент нарушители порядка могли беспрепятственно переползать границу. В комнате началась давка. Кто-то на чем-то вроде даже поклялся, что это сапфир, а может, синий бриллиант, как в фильме, – скорее даже бриллиант, чем сапфир. Но в основном все только разевали рты.

– Звони, не трать время, – еще настойчивее прошептала Алиса.

– Вы утверждаете, что брошь стеклянная? – спросил переводчик с таким энтузиазмом, будто брал у меня интервью.

– Утверждаю, – ответила я, прислушиваясь к объявлениям на рейс.

– Мы не можем вас отпустить, пока не придут эксперты и не докажут, что это стекло или, наоборот, совсем не стекло, – запутался он.

По столу ползало существо, похожее на муху или, скорее, на слепня. Вопреки расхожему мнению, будто все насекомые не любят кондиционер, этот, похоже, чувствовал себя превосходно. Присутствие в грязной комнате начало меня донимать, тем более нам нужно было еще купить напитки в дорогу.

– Как вы мне все надоели! Дорогая, дай плоскогубцы, – обратилась я к Алисе.

– Чего?

– Плоскогубцы, – громко произнесла я.

Даже увидев клещи у меня в руках, никто вокруг не пошевелился, хотя мне почему-то казалось, что сейчас все примутся у меня их отнимать. В секунду я сжала украшение, как орех, между железными лапками, и ударила сверху пирамидкой, которая прижимала своим днищем изжеванные бланки на столе. Под таким напором брошь хрустнула и раскололась на куски. На пыльный линолеум покатились стразы, изображавшие бриллианты. Плоскогубцами я раскидала остатки главного камня по столу, рядом кто-то удивленно всхлипнул. Стало видно, что только снаружи камень был темно-синим и драгоценным, а под тонкой пленкой – белым, холодным и стеклянным.

– Все? – спросила я у переводчика, возвращая плоскогубцы Алисе. – Мы можем идти?

– Да, наверное, – отозвался он, все еще глядя на остатки камня. – Приносим вам свои извинения. Только уберите клещи в багаж, с ними вас не пустят на борт.

– Конечно, – согласилась я.

Из комнаты нас быстро выставили, опасаясь, видимо, что мы начнем требовать компенсацию за брошь.

– Как ты могла! – набрав побольше воздуха в грудь, завопила Алиса, едва мы вышли, но тут же выругалась, глядя мне через плечо.

Я оглянулась, но не успела пригнуться: рыжая девица с косичками нас заметила, маленький белый песик спрыгнул с ее рук и понесся куда-то в сторону. Секунду мы с мерзавкой смотрели друг на друга. Боковым зрением я увидела знакомого нам лорда Литтона рядом с ней.

– Бежим в самолет! – рявкнула Алиса. – Вот не дала ты мне ее тогда скинуть!

Девица тем временем что-то закричала и, схватив за руку служителя аэропорта, начала показывать на нас через стекло, размахивая руками, как мельница. Тут ситуация снова изменилась: ткнув в нос какой-то корочкой патрульному, преследовательницу схватил за шиворот Лю-Дима и, не глядя на нас, потащил к выходу из аэропорта. Пытавшегося прийти ей на помощь лорда одним ударом свалил с ног Миша – сделано это было очень быстро, так что никто вокруг ничего не разобрал. И только песик гнался за Лю-Димой, пытаясь тяпнуть его за ногу и освободить свою хозяйку.

Мы пересеклись взглядами с Мишей: я покачала головой, подняла большой палец и крикнула: «Отличная работа!» Конечно, слышать меня он не мог, но помахал рукой в ответ. Последнее, что я увидела, – как он наклонился над лордом, пытаясь привести того в чувство.

Нас уже в шестой раз объявляли на рейс, как опоздавших. Высоко подняв посадочные талоны, мы бегом рванули в самолет.

Первые полчаса после взлета Алиса со мной не разговаривала. Я решила ее не злить и внимательно наблюдала, как мы отрываемся от земли, на экране, закрепленном на спинке впереди стоящего кресла. Но не успели мы толком взлететь – Алису прорвало. Упреки сыпались еще час. Каждый раз она клялась больше никогда не разговаривать со мной снова, но через секунду опять начинала кричать. Все это напоминало семейную сцену из жизни простых итальянцев. Несмотря на возмущение пассажиров, стюардессы просто боялись к нам приблизиться. По счастью, у авиакомпании был широкий выбор спиртных напитков в меню, где значилось даже шампанское, которое, правда, единственное было платным. Выпив пять стаканчиков кубалибры и закусив кебабом из говядины, Алиса оттаяла.

– Ну, я же не могла таскаться с сапфиром по всему миру, согласись.

– Я тебя не просила с ним таскаться. Почему ты мне не сказала, что у тебя тоже дубликат?

– Алис, ты прости меня, времени как-то не было, – честно призналась я.

– Хорошо. А где настоящий сапфир? – спросила она, снизойдя до обсуждения.

– У адвокатов оставила с утра, перед вылетом в Доминикану.

– А дубликаты когда успела сделать?

– Ночью, – выдохнула я. – Ночью все сфотографировала, послала в типографию карты, мне сделали копию. С утра забрала сапфир, фотографию другую взяла, тоже бабушкину.

– Что, и фотография ненастоящая? – довольно спросила она.

– Конечно, нет.

– Бедный Корсо, – расхохоталась она вдруг. – Прикинь, наверное, нырять пришлось, доставать со дна эту дрянь. Если проверка в аэропорту – его работа, то он уже в курсе, что его опять надули.

– Не на тех напал!

Ко времени прилета в Дубаи мы уже окончательно помирились. Отчего-то этот аэропорт всегда казался мне бестолковым и беспомощным, как застрявший на льдине бегемот. Особенно я убедилась в этом после того, как однажды мне не удалось здесь ничего купить за четыре часа бесцельного блуждания по магазинам. Хотя, честно говоря, мне ни разу не удавалось здесь ничего купить, кроме духов, даже при стойком намерении это сделать. И только ажурные серьги с бубенчиками по краям до сих пор снились в ночных кошмарах.