ее от цветов, Лулу садится на пятки и издает сдавленный звук. Девочка с головы до ног покрыта желтой пыльцой, и я думаю: наверное, аллергия. Смачиваю платок, начинаю ее вытирать.

– Давай дыши, – говорю я ободряюще. – Обычные цветы…

Однако на арене нет ничего обычного. Из глаз, носа и рта Лулу внезапно идет кровь – последнее напоминание о нашем дорогом президенте, – и я понимаю, что ошибся.

– Лулу! – кричу я. – Лулу, держись!

Она падает на меня, и я баюкаю ее, как ребенка, когда начинаются конвульсии. Ничего не могу поделать, только беспомощно смотрю. На миг Луэлла и Лулу сливаются воедино. Передо мной просто девчонка со смешными хвостиками, с которой я знаком всю жизнь, и я готов на что угодно, лишь бы избавить ее от страданий.

Кожа Лулу начинает синеть.

– Хватит! – молю я распорядителей. Они могут остановить агонию нажатием кнопки. Вырубить ее, как на интервью, вогнав ей смертельную дозу успокоительного через аппарат, закрепленный на груди. Избавить ее от мучительной смерти.

Однако муки не прекращаются, и во мне вскипает ярость.

– Хватит! Она не игрушка!

Нащупываю спрятанный под туникой Лулу аппарат. Мощный рывок, и девочка свободна.

Глава 17

Тело у меня на руках обмякает, и раздается выстрел из пушки, подтверждая ее смерть. Кем бы Лулу ни была, с ней покончено. Хрупкая, истощенная фигурка лежит неподвижно, отныне вне досягаемости Капитолия. Я склоняюсь и шепчу в ее больное ухо личное послание для распорядителей: «Это вы с ней сделали. Вот кто вы на самом деле!» А потом я говорю за Лулу, ведь она больше не может этого сделать: «Убийцы».

В ответ появляется планолет, ожидающий, когда же я отойду, чтобы забрать тело.

Лулу не суждено лежать на холме со мной и Луэллой. Нельзя отправить в Дистрикт-12 два тела, не расписавшись в своей некомпетентности. Куда же ты попадешь, малышка? Обратно в Одиннадцатый? В почву Капитолия? Или тело сожгут, не оставив от тебя и следа? В любом случае я – последний, чья рука прикоснется к тебе с искренней заботой.

Мысль о том, что руки капитолийцев с ней расправятся, приводит меня в бешенство. Я не могу отдать ее без боя, как и мою Луэллу! Беру девочку на руки и иду в самую чащу леса. Показывают ли меня зрителям?

Видят ли те мой отказ отдать Лулу? Капитолийские зрители, наверное, прильнули к экранам. Негодник вновь сбегает с подругой из своего дистрикта! Сейчас распорядители ему устроят! Заливистый смех, звонки друзьям: вы это видите?

Тело Лулу заметно легче, чем Луэллы. Ярость, придававшая ей веса, исчезла. Захожу в растущие неподалеку ивовые заросли и присаживаюсь на корточки, краем глаза замечая планолет над головой. Металлические челюсти опускаются, застревают в ветвях, поднимаются и делают вторую попытку. Им до нас не добраться. Пока она в безопасности.

Переведя дух, я понимаю, что играю на руку Сноу. Именно такое поведение мне запрещено демонстрировать, и последствия себя не заставят ждать. Смертельные последствия. Тогда я потеряю шанс взорвать резервуар. Как же все переиграть? Вынести им Лулу и сделать вид, что я нахально пошутил? Положить ее на землю, убежать и спрятаться? Оставаться на месте, подождать, когда челюсти прорвутся сквозь кроны, и услужливо положить в них девочку?

Нерешительность меня буквально парализует. Похоже, распорядители в том же состоянии. Планолет висит в воздухе, челюсти вытянуты. Мы ждем, кто кого переупрямит. Мирная картинка, если бы не чувство надвигающейся опасности.

Она приходит в виде ярко-синей бабочки. Почти того же оттенка цвета электрик, в который одеты трибуты Дистрикта-3. Насекомое проскальзывает между ветвями и садится неподалеку. Не могу оторвать глаз от узора в виде крошечных золотистых молний, украшающего ее крылышки. Вторая бабочка садится у меня над головой. Третья пикирует на тыльную сторону руки, которой я прижимаю к себе залитое кровью лицо Лулу. Словно в замедленной съемке она высовывает жало, вонзает мне в руку, и от кожи отскакивает крошечная искра. Вспышка боли меня ослепляет, с губ невольно срывается крик, Лулу падает на землю.

Зрение возвращается как раз вовремя, чтобы я успел заметить, как вторая бабочка летит мне в лицо. Щеку пронзает, как я теперь понимаю, разряд электрического тока, словно у бабочек в жала встроены шокеры. Спасибо президенту Сноу.

Меня охватывает дикая паника. Единственное, что я понимаю, – не хочу, чтобы меня снова ужалили. Выскакиваю из ивовых зарослей, оставив Лулу распорядителям. Сидящие на окрестных деревьях сотни бабочек внезапно оживают. Я несусь во всю прыть в глубину леса, думая лишь о спасении; они преследуют меня роем, причем летят вовсе не так, как бабочки у нас дома – медленно, неуверенно, словно пьяные, а строем. Подскакиваю и петляю, пытаясь их запутать, но они продолжают втыкать в меня жала, и тело немеет. Этим тварям недостаточно того, что я бросил Лулу, им явно хочется меня помучить. Такое вот наказание, причем весьма публичное.

Пытка кажется бесконечной, я буквально теряю разум… и вдруг падаю, уткнувшись лицом в клумбу. Вскакиваю в ужасе, не желая повторить судьбу Лулу, падаю в кучу листвы возле холмика, отчаянно вытираю лицо. Это же не лимонная мята – это ясенец! Стайка бабочек идет на снижение, и у меня возникает идея. Вынимаю из кармана огниво и камешек, начинаю высекать искры, осыпая ими цветы. От растений вздымается пятифутовое пламя, пожирает бабочек и ударяется мне в грудь, потом исчезает. Рубашка несколько секунд светится, словно куча углей, и вновь становится черной – она огнеупорная! В воздухе кружатся несколько обгоревших остовов, однако атака окончена. Отставшие от роя переродки с невинным видом уносятся прочь.

Я валяюсь на земле, хватаю воздух ртом и осматриваю тело в поисках ран. Ни малейшего следа – ни волдыря, ни царапины. Лишь память об ужасной боли. Прижимаю губы к огниву, надеясь, что Ленор Дав меня видит и знает: я благодарен ей за спасение.

Переродки! Ну конечно! Вот и шанс проследить за ними до цветочного холмика! Впрочем, от радостных прыжков я воздерживаюсь: недавняя атака кое-чему меня научила. «Хоть раз в жизни веди себя по уму, – думаю я. – Делай что нужно, но не подвергай риску план». Зачем мне пускаться в погоню за бабочками-мутантами? Ответ лишь один: чтобы отомстить.

Когда вспыхнул ясенец, ближайшая ветка загорелась. Отламываю ее от дерева и мчусь туда, где скрылись бабочки. Заметив вспышку синего, я понимаю, что на верном пути. Продираюсь еще двадцать ярдов через лес и выбегаю к клумбе, покрытой цветущими кустами. Она съехала в сторону, словно на