А еще я заметила, что с каждым разом мне все трудней и трудней оторваться от него. Не только физически, но и морально. Вот и сейчас я уже битый час пытаюсь уснуть, но все жду и жду… Даже дверь зачем — то оставила незапертой. Глупая!

На мгновение мелькает шальная мысль самой пойти к принцу. И оправдание даже есть — мы взрослые люди, сами отвечаем за свои поступки.

Огонь предвкушения разливается по телу, заставляя его томиться в ожидании, но я сжимаю покрепче одеяло, чтобы не сорваться с места и не натворить непоправимых вещей. Генри — человек. Пока еще человек. И ранить его очень легко. А ведь я бываю несдержанна в порыве страсти. Не хватало еще оставить шрамы на теле принца… таком манящем, молодом теле. Утыкаюсь в подушку, заглушая стон, срывающийся с губ.

Поскорей бы это чертово обращение. На расстоянии я бы еще выдержала, но в такой близости каждый день и ночь, особенно ночь, будут приносить мне невыносимые муки.

Натягиваю одеяло повыше и продолжаю смотреть в окно. Так и лежу, пока небо не начинает светлеть.

А потом приходит очередное желание, которое кружит голову. Я хочу нравиться принцу. Хочу видеть его зачарованный взор. Хочу стать для него единственной. Я улыбаюсь своим мыслям.

В итоге я поднимаюсь с кровати задолго до завтрака. И начинаю приводить себя в порядок. Достаю платье, которое подчеркивает все мои достоинства, и кручусь перед зеркалом, непонятно чему улыбаясь.

Сегодня мне хочется быть самой красивой. И пусть я не люблю все эти женские штучки, но ради такого дня, почему бы не потерпеть. Быстро управляюсь с нижней рубашкой и платьем, а вот с замшевым корсетом приходится потрудиться. Хорошо, что шнуровка у него спереди. В итоге я остаюсь довольна результатом. И пока Кейт не успела словить меня в комнате, выскальзываю из своих покоев, не забыв накинуть на плечи кафтан. До поры до времени лучше скрыть свой наряд.

***

Я мягкой поступью крадусь по коридору, все время оглядываясь назад. Понимаю, что это было излишне, лишь когда останавливаюсь напротив двери в покои принца. Все — таки еще довольно ранний час. Даже слуг нигде не видно.

Не знаю, что я скажу Генри, но мне не терпится его увидеть. Возможно, я снова проблею что — то невнятное и сбегу, а может, предложу прогуляться перед завтраком. Да какая разница!

Я тихонько стучу в дверь, но никто не отвечает. Я прикусываю губки и в нетерпении переминаюсь с ноги на ногу. Ну что же он! А может… Я стряхиваю нехорошие мысли. Нет. Мой Генри не пойдет ради развлечения к каким — то служанкам.

Еще раз, но уже громче, постукиваю в дверь, но в ответ все та же тишина. Да где же он, в самом деле! Потом на меня наконец — то находит осознание, что я пришла рано… Принц любит поспать, а я тут со своими желаниями.

Но ведь никто не мешает мне посидеть на краешке постели и посмотреть на спящего принца?

Я осторожно прокрадываюсь внутрь, тихонько затворяю за собой дверь. В комнате довольно прохладно. Камин тлеющими угольками плохо освещает пространство, но мне и этого хватает, чтобы увидеть спящего принца. Я подхожу ближе и вглядываюсь в волнительные черты моей пары. Неужели это правда? Неужели я нашла свое место в этом мире?

Присаживаюсь с краю ложа, но Генри будто и не чувствует чужого присутствия. Он лежит на спине, положив одну руку на широкую грудь. Я засматриваюсь на него. За те полгода, что прошли в разлуке, он очень сильно изменился. Теперь понимаю, что не только внешне, но и внутренне. И стал еще более притягателен для меня…

Не удержавшись, я тяну к нему руку, касаюсь пальчиками его щеки. Так приятно…

И совсем неожиданно понимаю, что кожа принца слишком горячая. Уже не боясь быть раскрытой, я прикладываю ладонь к его лбу. Да он весь горит! За своими чувствами и мечтами я совсем не обратила внимания, что Генри выглядит даже иначе. Румянец заливает щеки, на груди, которая тяжело вздымается после каждого вздоха, выступили бисеринки пота.

Я начинаю паниковать, не зная, что делать.

— Генри, — зову я принца, но он не отвечает. Я тормошу его за плечо, но он не открывает глаз.

Через мгновение я уже несусь по коридору к покоям Ричарда и Евы. Если уж кто и знает, как помочь принцу, то только они.

«Нужно бы позвать лекаря… или, нет, Ева справится сама», — рассуждаю я на ходу. До того нервничаю, что не замечаю ничего вокруг и налетаю на Ричарда и Еву, завернувших из — за угла.

— Рич, — вскрикиваю я и, кажется, собираюсь расплакаться. Я хватаю недоумевающего короля за полы камзола. — Генри плохо. Я не знаю, что делать.

Мои слова отрезвляют Ричарда. Он припускается в сторону покоев принца. Ева, приобняв за плечи, ведет меня туда же, нашептывая что — то успокаивающее. Я абсолютно не понимаю, почему она ведет себя так спокойно.

— Не волнуйся, — доносятся до меня ее слова. — Генри обязательно пройдет обращение.

— Так он… Он обращается?

Ева понимающе улыбается и кивает.

Когда мы заходим в комнату, Генри лежит на кровати, все так же не шевелясь. Ричард прикладывает ухо к его груди и хмурится. Мое сердце замирает и до боли сжимается. Я не могу его потерять. Не могу!

— Габи, — поднимаясь с кровати, обращается ко мне король, — теперь дело за тобой. Ему нужна кровь, — но видя мое состояние, усмехается и добавляет. — Ему ничто не угрожает. Ну чего ты так побледнела?

— Я… я испугалась, — опускаю я глаза, в которых стоят слезы.

— Габи, — берет меня за плечи король, — соберись. Сейчас ты нужна ему как никогда. Давай же, пошли.

Он подводит меня к кровати, потом пододвигает кресло поближе и усаживает в него.

— Ему нужна кровь, — начинает рассказывать король. — Чем больше, тем лучше.

Он вынимает из ножен тонкий кинжал, и я не успеваю и охнуть, как он вспарывает мне запястье.

— Давай же, сын, — шепчет он, притягивая мою окровавленную руку к губам принца. Поначалу ничего не происходит. Кровь каплями падает на бледные губы Генри, а он все также лежит, не шевелясь. Но потом, будто сделав долгожданный вдох, он приоткрывает уста и начинает посасывать мое запястье.

Спустя минуту, уже привыкнув к тянущей боли и влажным теплым губам на своей руке, я вскрикиваю от неожиданности, когда Генри решает, что ему мало, и вонзает клыки