жизни как таковой миру дела нет. Он может не принимать ее во внимание, и она должна быть от него защищена и сокрыта.

Всякая жизнь, не только растительная, происходит из тьмы, и насколько бы она по своей природе не стремилась к свету, для того чтобы хоть как-то расти, ей нужна защита темноты. Возможно, по этой же причине из детей знаменитых родителей часто не выходит толку. Слава проникает в частное пространство четырех стен, беспощадно выставляет все на свет, заносит огонь публичности, особенно в современных условиях, в частную жизнь того, кого она коснулась, лишая его детей пространства сокрытости, в котором они могли бы вызревать. Но точно такое же разорение собственного жизненного пространства случается везде, где некий мир пытаются построить из самих детей. Между детьми тоже складывается своего рода публичное пространство, и, совершенно невзирая на то, что эта публичность иллюзорная, а все предприятие на самом деле в некотором роде обман, губительно уже то, что детей (т. е. людей, становящихся и еще не завершенных) вообще заставляют выставить себя на свет публичности.

То, что современное воспитание, коль скоро оно направлено на учреждение детского мира, уничтожает условия, естественным образом требуемые для живого становления и роста, представляется очевидным. Но то, что подобный вред становящемуся ребенку наносит современное воспитание, кажется довольно странным, ведь утверждали как раз, что это воспитание служит исключительно благу ребенка, а от методов прошлого отказались именно потому, что они не принимали должным образом во внимание ребенка, его душевного склада и его потребностей. «Столетие ребенка» должно было, как вы вспомните, эмансипировать ребенка, что означало освободить его от гнета взрослых и мерил, взятых из их мира. Как же могло случиться, что проглядели или просто не приняли к сведению самые элементарные жизненные условия, требуемые для становления и роста как такового? Как могло случиться, что детей подвергли тому, что отличает мир взрослых в первую очередь, а именно публичности, как раз после того, как решили, что ошибкой всех прошлых способов воспитания было то, что в ребенке видели только маленького взрослого?

Причина этого странного положения вещей не связана напрямую с воспитанием; скорее, она лежит в области суждений и предрассудков по поводу сущности частного и публичного, а также их соотношения, которые с начала Нового времени стали характерны для современного общества в целом и были приняты как данность воспитателями, когда те впервые взялись за модернизацию воспитания (сравнительно поздно), не осознавая последствий, которые эти предрассудки и суждения будут иметь именно для жизни ребенка. Существенная черта современного общества (а вовсе не естественная данность) заключается в том, что высшим из благ оно назначает жизнь, а именно земную, посюстороннюю жизнь индивида и семьи. Поэтому, в противоположность обществам всех предшествовавших столетий, оно эмансипирует эту жизнь и все виды деятельности, связанные с ее поддержанием и обогащением, от частной сферы и выставляет их на свет публичности. Таков подлинный смысл эмансипации женщин и рабочих, только не как лиц, а, скорее, в той мере, в какой они выполняют определенные необходимые функции в жизненном процессе общества.

Последними, кого захватил этот процесс эмансипации, были дети; и то, что для рабочих и женщин действительно было освобождением, поскольку они не просто рабочие и женщины, а еще и лица, имеющие право на публичность (т. е. право видеть и быть увиденными, говорить и быть услышанными), для детей, все еще находящихся в состоянии, когда жизнь и рост как таковые перевешивают все личное, означало, что их предали и оставили. Чем больше современное общество упраздняет различие между частным и публичным, между тем, что может вызревать только в сокрытости, и тем, что должно быть показано всем остальным в полном свете публичности, чем больше оно насаждает такую общественную сферу между частным и публичным, где частное становится публичным, а публичное приватизируется, – тем сложнее становится его детям, по природе нуждающимся в защите сокрытости, беспрепятственно вырасти.

Так или иначе, не вызывает сомнений, что эти удары по условиям живого роста вовсе не намеренны; все усилия современного воспитания сосредоточены на благе ребенка, и этого факта, конечно, не отменяет то, что не всегда удается достичь задуманного. Совсем иначе дела обстоят с воспитанием тех, кто, строго говоря, уже не дети, а молодые люди, т. е. новые и чужие, попавшие при рождении в уже существующий мир, которого они не знают. Эта задача выпадает прежде всего на долю школ (хотя и не только) и связана с учебой и преподаванием; провал в этой области – самая насущная проблема сегодняшней Америки. В чем его причины?

Как правило, ребенок впервые знакомится с миром в школе. Однако школа отнюдь не является миром и не должна им притворяться; скорее, она представляет собой учреждение, которое мы специально для подростков встраиваем между частной сферой и действительным миром, чтобы переход от семьи к миру стал вообще возможен. Посещать школу ребенка принуждают не родители, а государство, стало быть, публичное, поэтому по отношению к ребенку школа в некотором смысле выступает в качестве мира, пусть сама по себе таковым и не является. Конечно, на этой стадии воспитания взрослые опять берут на себя ответственность за ребенка, но теперь это ответственность не столько за живое созревание подрастающего, сколько за то, что мы обычно называем свободным развитием и раскрытием способностей; а это и есть в самом полном и основном смысле то, чем каждый человек в своей уникальности отличается от всех остальных, т. е. в случае ребенка – то, что делает его не просто чужим, а таким новым, какого в этом мире еще никогда не было.

Поскольку ребенок не знает мира, его надо с этим миром постепенно знакомить; поскольку он здесь новый, надо следить за тем, чтобы это новое находило себе место сообразно миру, какой он есть, и не было раздавлено его возрастом. Но в любом случае воспитатели предстают перед молодыми в качестве представителей мира и должны нести за него ответственность, пусть даже не они его создали и даже если они втайне или открыто хотели бы, чтобы он был иным. Эту ответственность на воспитателей не взваливают по чьей-то прихоти; она вытекает уже из того факта, что каждое рожденное взрослыми молодое поколение попадает в уже изменившийся мир. Тому, кто не хочет брать на себя ответственность за мир, не следует производить на свет детей и нельзя принимать участие в их воспитании.

В области воспитания эта ответственность за мир выражается в авторитете. Авторитет воспитателя и квалификация учителя – не одно и то же. Хотя определенный