Парень, до сих пор дрожавший как осиновый лист, уже вряд ли от страха перед «отцом», а скорее просто из-за отходняков после адреналиновой вспышки, нервно усмехнулся.

— Вам спасибо, господин Лейран, — изредка срывающимся на хрип и фальцет голосом ответил Дарган. — Вы мне так помогаете…

— Ты понял, что это я?

— При всем уважении, вы не слишком-то старались скрыть своё участие, — парень развёл руками. — Мне достаточно было лишь спросить у неожиданно ставшего слишком добрым со мной старшим слугой, в чем дело.

Я хмыкнул.

— Рад, что смог помочь. А теперь ответь на вопрос. На каком ты уровне Потока?

Дарган смущенно потёр затылок.

— Вы ведь никому не скажете?

— Ну я ведь не сказал Кивану.

— Пик уровня Ряби.

Я присвистнул.

Дарган был на восемь месяцев меня младше, и так как по системе королевства юридический возраст прибавлялся на год у всего населения в одну и ту же дату, по закону ему сейчас было пятнадцать с половиной. Этану и Иве, не так давно перешедшим на уровень Цунами, было по семнадцать с половиной.

Да, до их уровня Даргану было ещё ой как далеко. Обычно переход с Ряби на Волну занимал минимум полгода и ещё три-четыре — достижение Цунами, то есть на этот уровень он бы вышел в самом лучшем случае к двадцати.

Вот только Этан и Ива с самого детства получали лучшее образование, занимались с личными тренерами и посвящали практике Потока кучу времени без каких-либо отвлечений.

Дарган мало того, что был вынужден работать, вряд ли хоть когда-то в жизни систематически обучался контролю Потока, а техника, что он использовал для сбора энергии, совершенно точно не шла ни в какое сравнение с той, что использовали дети Ригана иф Регула.

И при этом, продолжая тренироваться в том же темпе, он бы вполне смог добиться того самого «Цунами до двадцати», означавшего, что у человека в теории был шанс достичь сферы Сдвига Тверди.

К сожалению, в случае Даргана шансы на то, что теория станет практикой, были практически равны нулю. Достижение сферы Течения своими силами было редкостью, но не чем-то уникальным.

Однако перейти в сферу Буйства Стихий без грамотного учителя или хотя бы толково написанного руководства было невозможно. А Киван был слишком зациклен на ненависти к изменившей ему жене, чтобы позволить Даргану учиться контролю Потока, это было прекрасно видно.

Единственным шансом для Даргана добиться чего-то была армия. Там было возможно заработать военными подвигами себе обучение продвинутым техникам контроля Потока.

Но для Даргана, не имевшего ни поддержки, ни нормального образования, ни боевого опыта, вероятность банально получить такой шанс была смехотворна. Скорее его ждала участь чуть более плотного мясного щита на передовой.

Обидно, что и говорить. Ну, было бы обидно в том случае, если бы я не узнал о подобном даровании.

Конечно, достижение пика Ряби в его возрасте не было гарантией величия в будущем.

Но, например, близнецы, которым я ещё в нашем детстве рассказал технику накопления Потока, до сих пор не добрались даже до уровня Полного Штиля. А им было по двадцать.

И это не они были тупыми, хотя тут, конечно, как посмотреть. Почти то же самое было бы с девяноста процентами населения королевства.

Дворяне не просто так заключали договорные браки, не терпели связей с простолюдинами и обязательно передавали титул главы семьи самым талантливым детям. Предрасположенность к контролю Потока была генетической, так что аристократия уже многие века занималась непрямой евгеникой.

Заполучить такой талант, каким был Дарган, было если не чудом, то по крайней мере невероятной удачей.

Другой вопрос, что Киван не мог не знать об одаренности «сына», но, очевидно, намеренно продолжал это игнорировать. Если бы я изъявил желание сделать Драгана «своим человеком», был большой шанс, что Киван этому воспротивится чисто из принципа.

Впрочем, это вполне могло подождать. Уже того, что я облегчил Даргану жизнь и снизил его психоэмоциональную и физическую нагрузку, должно было неплохо помочь парню. А теперь я собирался поддерживать его ещё больше, по мере своих возможностей пестуя подобный талант.

Так что, если я останусь в живых, в трезвом уме, на свободе и при каких-никаких ресурсах, будущее Даргана обещало стать куда менее облачным.

Где-то через час меня, с рукой в лубке, закатили в палату лазарета. Пробыть я тут должен был до завтрашнего вечера, то есть сутки с хвостиком. И за это время я должен был закорешиться с принцем королевства, про которого я знал лишь то, что ему было девятнадцать лет.

Не густо, конечно, но что поделать. Перелом — это, конечно, серьёзно, но определённо не что-то настолько страшное, чтобы держать меня в лазарете днями.

Подождав, когда полноценно подействует обезбол, я выкатился из четырехместной палаты, в которой по стечению обстоятельств оказался в гордом одиночестве, и поехал на «разведку».

Вот только быстро узнать ничего не получилось. Из тех больных, кто мог и кому было можно выходить в общую зону отдыха, на принца никто не походил. Это поголовно были гладиаторы от двадцати пяти и старше.

Расспросив нескольких, я смог узнать, что в восьми из десяти, считая мою, общих палатах, нет никого, похожего на девятнадцатилетнего. Ещё одна четырехместная палата была пуста.

Однако оставалась последняя четырехместная палата. Она была заперта изнутри весь день, не считая моментов визита врачей и медсестёр, и оттуда никто не выходил.

Также в лазарете, не считая отделения реанимации, где принц вроде как не должен был быть, было двадцать одноместных палат для более важных пациентов. Тринадцать из них пустовало, жильцов четырёх из них я встретил и в них тоже никак нельзя было опознать девятнадцатилетнего, из-за двери ещё одной слышался непрекращающийся старческий кашель.

Итого одна четырехместная палата и две одноместных. Принц должен был быть в одной из них, если, конечно, слухи были правдивы и я подставился под удар Лютого не зря.

Вот только шансов за весь день как-то заглянуть внутрь, не показавшись навязчивым или подозрительным, мне не представилось. А затем на Полярис опустилась ночь.

В лазарете Арены не существовало «комендантского часа». Любой мог выходить в общую зону в любое время, другое дело что с почти полностью выключенным светом и запретом на шум большинство предпочитало отсыпаться, чтобы поскорее набраться сил и вернуться в строй.

Я тоже очень хотел спать. Священное право любого человека на сон, успешно мной соблюдаемое последний месяц, притягивало голову к подушке. Однако