— На снимке вроде ТЭЛА, — отрапортовала Татьяна, дублируя то, что сказал Фёдор, подбегая к Лопухину с заряженной системой. — Гепарин? — спросила она у меня, и я неуверенно кивнул. Массивный гемолиз и ТЭЛА?

Дед Лопухин неожиданно захрипел и начал хватать ртом воздух. Он вцепился мне в руку, силясь что-то сказать, а лицо на глазах становилось синюшным, как и верхняя часть грудной клетки.

— Доктор, — прошептал он так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы расслышать. — Я же не умру? Не умру?

— Нет, не умрёшь, дед. Тебе ещё следить, чтобы внуки дом правильно достроили, — успокаивающе проговорил я, разворачивая свою демоническую ауру. Не допущу, чтобы за столь короткий срок этой поистине божественной практики у меня на руках скончался кто-то ещё.

— Остановка, качаем, — тихо проговорил я, видя, как дед закатил глаза, и его рука упала плетью на кушетку. Я сложил руки и надавил на грудную клетку, совершая ритмичные движения непрямого массажа сердца, попутно рассматривая то, что творится в теле моего умирающего пациента.

Так. Что у нас здесь? Точно тромб в лёгких, вернее, в обоих лёгких. И если эти тромбы прямо сейчас не рассосутся, то деда мы потеряем. Гепарин здесь не поможет, а вот я могу с помощью ауры хотя бы сгустки уничтожить. Это не уберёт причину, её нужно найти, но хотя бы даст время. Мою ауру здесь никто не ощущал, поэтому я, совершенно никого не стесняясь, начал воздействовать на тромбы.

Кровообращение восстановилось, и сердце пришло в движение, начиная стучать сильнее и чаще под действием адреналина, который уже успела воткнуть Татьяна.

Синюшность у деда начала уходить, но вот почти пергаментная бледность — это тоже не слишком хорошо. Так, гепарин пускай капает, хуже всё равно не будет, а мне нужно понять, в чём проблема. Без этого даже мои демонические силы не смогут помочь. Если только контракт по-быстрому заключить, тогда для выздоровления и выявление причины не потребуется. Но это никак нельзя сейчас сделать, поэтому придётся справляться своими, практически человеческими силами.

— Больно, не могу лежать, — простонал в это время дед, приходя в себя.

— И чему вас только учат в ваших академиях! — проворчал заслуженный врач над моим ухом. — ДВС-синдром, острый. Если он ничем не болел, и это не обычный шок, как осложнение болячки, то ищи внешнюю причину. А мне пора, твоя курица зачем-то решила убраться домой и тащит теперь меня за собой.

Я кивнул, обдумывая все те мысли, что крутились у меня в голове до этого и то, что сказал мне Фёдор. Единственное, что приходило в голову — это отравление. А если отравление, то можно подобрать антидот.

— Борис Владимирович, — я помог ему сесть, просто максимально подняв головной конец кушетки, — вас змея не кусала? Или вообще хоть кто-нибудь кусал в последнее время?

— Я… Да нет, вроде, — еле слышно прокряхтел он. — Да и из дома я в последнее время не выходил.

— Ладно, хорошо, вы не ели сегодня ничего особенного? — пока говорил, перевёл взгляд на монитор. Давление падало, пульс увеличивался, в общем всё было плохо.

— Что? — дед поднял на меня поблёкшие голубые глаза.

— Ел, спрашиваю, что? — спросил я, мысленно торопя его с ответом.

— Как всегда. Бабка моя приготовила. Картошечку, грибочки…

— Так, стоп, — я поднял руку. — Какие грибочки?

Но Лопухин мне не ответил. Он закатил глаза и запрокинул голову, так ничего и не сказав.

— Денис Викторович… — Татьяна посмотрела на меня.

— Во вторую вену начинай растворы вводить. Лей почти литрами с витаминами гепатопротекторы, чтобы печень взбодрить, а я сейчас приду, — и с этими словами я подорвался со стула и вылетел из приёмника, даже не сняв халат.

В машине Мурмуры и Барона не оказалось. Действительно, как говорил дядюшка, слиняли домой. И то правильно, не сидеть же здесь сидеть и ждать хозяина, тем более что ждать придётся долго.

Я знал, где живут Лопухины. Рядом с Кольцовой, то есть совсем близко от больницы. Это мне на приёме жена умирающего деда сообщила. А ещё она говорила, что любит с грибочками возиться: собирать их, мариновать или просто жарить с картошечкой. Наверное, именно это воспоминание и не давало мне покоя, как только я узнал, о каком деде идёт речь.

Мне понадобилось меньше пяти минут, чтобы долететь до дома Лопухиных. Выскочив из машины, метнулся к входной двери. Она была открыта, и я заскочил внутрь.

— Ой, батюшки! — забежав в дом, я, похоже, испугал бабу Нюру, хлопотавшую по хозяйству. — Никак с Боренькой что-то случилось! — она всплеснула руками и упала на стул.

— Какие грибы вы ели? — спросил я, проигнорировав её потерянный вид. — Борис Владимирович ещё жив, но всё может очень быстро поменяться. Так что за грибы вы ели?

— Сморчки. Вон, Боренька целую чашку навернул со сметанкой. А вам грибочков захотелось, Денис Викторович? — баба Нюра вскочила со стула и принялась нарезать круги вокруг меня.

— Нет, просто покажите мне их, — отрезал я, глядя на неё немигающим взглядом.

— Уж не хотите ли вы сказать, Денис Викторович, что я Бореньку отравить удумала? — бабка остановилась и посмотрела на меня, прищурившись.

— Я ничего не хочу сказать. — скрестив руки на груди, я уставился на бабку. — А вот вы, похоже, не хотите, чтобы Борис Владимирович поправился.

— Да как у тебя язык-то повернулся такое ляпнуть! — баба Нюра метнулась на кухню и уже через полминуты притащила сковородку. Я долго рассматривал лежащее в ней нечто, после этого развернулся к выходу из дома.

— Спасибо, это всё, — сказал я, но тут меня настиг яростный крик.

— Я не совсем дура! Я всё с грибочками правильно делаю! Вымачиваю, вывариваю, только потом жариться ставлю!

Я больше её не слушал, поспешив обратно в больницу. Как только вошёл в приёмный покой, сразу же открыл демоническую ауру и принялся убирать небольшие тромбы из почечных сосудов, из печени, из брыжейки. Всё это делал, когда с умным видом пальпировал живот деда, всё ещё не приходящего в себя.

— Таня, что тут у вас было, когда я отлучался? — тихо спросил я Татьяну.

— Стабильно плохо, — хмуро ответила медсестра. — А вы куда бегали?

— Кое-какую