– Очень смешно! – прошипела она мне злобно. – Ничего интересней не придумала?

– Марго здесь? – поинтересовалась я вместо ответа и вдруг почувствовала, что меня распирает от подступившего хохота. Определяться, истерика это накатила или здоровая реакция на вопрос Оси, заданный вовремя и по адресу, я не стала. Пошла в ванную и облила лицо холодной водой. Агелена, припадая на правую ногу, поковыляла за мной.

– Марго здесь нет и не будет, пока у меня не заживет лицо! – шипела она. – И вообще это не твое дело! Не лезь в мою личную жизнь!

– Ах, теперь это твоя личная жизнь? – плеснула я в нее водой. – Почему же ты объявляешь об этом шепотом? Кричи на весь дом, что избитая морда моего мужа – это теперь твоя личная жизнь!

– Я сорвала голос. – Агелена протянула руку к открытому крану и заткнула его пальцем, обозначив направленную струю.

– Имей в виду – я не собираюсь с тобой дурачиться, – заявила я спокойно, облитая водой по пояс. И закрыла кран.

– Я думала, что ты придешь, и я тебя сразу же зарежу, – призналась Агелена. – Ты с ним спала?

– Да уж, с ним заснешь! – Я оттолкнула Авоську от двери и пошла переодеться.

– Пойдем в туалет! – схватила она меня сзади за блузку.

– Отпусти!

– Нет, ты пойдешь со мной в туалет, или я за себя не отвечаю!

Она тащит меня к двери в туалет, я не сопротивляюсь.

Плюхнувшись на крышку унитаза, Агелена смотрит снизу затравленным взглядом раненого зверька.

– Ты мне сейчас же все в подробностях расскажешь, а потом я здесь повешусь. – Она смотрит на потолок. – У вас все было, да?

– А у тебя с моим мужем все было?

– Я первая спросила! – зашипела она, напрягая связки до свиста.

– А я – жена!

Некоторое время мы смотрим друг другу в лицо и успокаиваем дыхание.

– Сейчас я тебе покажу, что у меня было с твоим мужем, – зловеще заявляет она и начинает стаскивать свитер через голову.

– Авоська, прекрати, – тоскливо прошу я, уже всерьез пугаясь, когда она начала расстегивать джинсы.

– Нет, я тебе все покажу в подробностях! – Она отталкивает меня, вскакивает с унитаза и поворачивается спиной.

Я охаю и сползаю по двери на пол. Ее спина и ягодицы покрыты кровавыми полосами.

– А у Гамлета есть укусы до крови! – замечает она, натягивая свитер. – Вот такое получилось удовольствие. Теперь – твоя очередь рассказывать.

– Мы не спали ночью, потому что пошли на кладбище.

– Вы оба скоты, – заявляет Авоська, кивая головой, как будто подтвердились ее худшие опасения. – Сцепились глазами и молчали. Макар знал, где тело, да? Оно не в могиле свояка Кубрика, оно совсем в другой могиле. Вы его откопали?

– Ничего мы не откапывали. Мы ходили на могилу Руты.

– Зачем это?

– Зачем ходят на могилу бабушки и мамы? Включи свои мозги, надеюсь, они у тебя не отбиты?

– Ты знаешь, где тело Кобры? – спросила Авоська, не глядя на меня, но я почувствовала, что это для нее сейчас самое важное. Я ответила честно, потому что мы никогда друг другу не врали, и если бы я даже попыталась сейчас сделать это в первый раз – без соответствующей практики по мелочам, – ничего бы не вышло.

– Я не знаю, где тело Кобры. Но оно не могло быть в могиле свояка Кубрика, это я поняла года три назад.

– Как же, поняла!.. Тебе наверняка Макар сказал.

– Нет. Мы никогда не говорили на эту тему. Я просто поняла. И ты бы поняла, если бы подумала. Ты на кладбище крикнула, не подумав, не сопоставив, но это получилось хорошо.

– Чего хорошего? – Авоська резко вскинула голову и посмотрела на меня растерянно.

Я пригладила ее рыжие пряди, отметив, что они начинают виться сильнее, и представив Авоську через десять лет, покрытую золотым руном.

– Я уже не хочу, чтобы Генерал знал, где тело. Что-то не так в этой дружной семейке. Я ему не верю. Он опасный человек.

– А что я должна была сопоставить? – вздохнула Авоська, прижав мою ладонь плечом к щеке.

– Что Кубрик говорил о похоронах свояка каждый раз, как только ездил на хутор и…

– Напивался! – прошептала она, закрыв глаза. – Его заклинило. Это точно.

– Заклинило… Я никогда толком не прислушивалась, а ведь он говорил!.. Сам мне говорил, что свояка хоронили, когда Тили уезжала нянчить маленькую внучку, а она нянчила – кого?

– Тебя, – кивнула Авоська. – Наверное, он тогда первый раз жестоко напился и… Ты меня теперь ненавидишь?

– Поговорим на эту тему после того, как Марго поставит диагноз.

– Ты не посмеешь рассказать о моих ранах маме! – испуганно приподнялась Авоська.

– Еще как посмею. Я позвоню ей прямо сейчас! – Оттолкнув руки Авоськи, я выбегаю из туалета и несусь на второй этаж, чтобы там запереться в спальне и немедленно вызвать Марго.

– Нет, ты меня точно ненавидишь! – подвывает сиплым голосом Авоська. – За что?! Ничего же не было!

– Боже мой, Нетка, ты только посмотри на нее!.. – запричитала Марго, ворвавшись в гостиную после моих кратких объяснений случившегося. – А вдруг это – любовь?! Нет-нет-нет, – тут же забормотала она, сама себя успокаивая, – только не любовь! Наверняка это у нее наследственное, я с этим справлюсь…

– Что значит – наследственное? – насторожилась я.

– Доломей с твоей матерью некоторое время… как бы это сказать?..

– Они дрались, я знаю. Видела шрам у мамы.

– Вот и прекрасно, что ты все знаешь. Ты уже взрослая девочка… Что я говорю – ты уже давно замужем, кое-что успела испытать и должна знать, что некоторые аспекты сексуальных игр предполагают игровые элементы насилия.

– Да это все понятно, – отмахнулась я. – Непонятно, почему Авоська решила играть в сексуальные игры с моим мужем.

– Наверняка это случилось спонтанно и совершенно неожиданно для самой Агелены, да, детка? – выгораживает Авоську бледная Марго. – Просто Гамлет попался под руку, воплотив в себе отстраненный образ…

– Нет! – перебила Авоська. – Это зрело, зрело во мне на кладбище, пока Макар и Нетка стояли в отключке, сцепившись глазами, а потом вдруг как накатило!.. А когда Гамлет засунул ствол пистолета в рот…

– В рот? – пошатнулась Марго. Я помогла дойти ей до дивана, объясняя на ходу:

– Авоська сама попросила его об этом!

– Девочки, – жалобно попросила Марго, – скажите мне, ради бога, что вы делали ночью на кладбище в этой проклятой Загниваловке?

– Раскапывали могилы, что же еще! – просипела Агелена.

– Я серьезно спрашиваю! Агелена, ты понимаешь, что тебя нужно лечить?