– Регента?

– Нет. Себя.

– Я не понимаю. Почему ты хотела уничтожить себя? Это же Регент пытался выдать тебя замуж.

– Я ненавидела, ненавидела, ненавидела. Ненавидела себя.

– Ты хороший человек, Таме.

– Но ведь это не так. Я из древнего рода убийц. И я сама – тоже убийца.

– Нет, ты не убийца.

– Маладайн всего-навсего очередной убийца. До него была Фадранга, а до неё вся остальная кровавая семейка. Я наследница длинного рода злодеев, – Тамурлейн зарылась лицом в шерсть Альфреда. Потом выпрямилась. – Ты когда-нибудь ненавидел, Тоби?

Тоби помолчал. Потом сказал:

– Иногда я ненавижу себя.

– За что ты себя ненавидишь?

– Не знаю. Ненавижу свою жизнь, наверное, – Тоби вздохнул. – Все меня ненавидят. Даже мой папа. Наверное, во мне есть что-то, из-за чего он так меня не любит.

– Дело не в тебе, твой папа просто думает только о себе.

Тоби почувствовал обиду.

– А вот и нет. Ты не знаешь, о чём говоришь.

– Но я знаю. Я достаточно времени провела в вашем доме и видела, как он себя ведёт. Просто признай, что это так.

Тоби задумался. Он даже нахмурился от напряжения.

– Может быть, ты права, – сказал он наконец.

Внезапно в нём поднялась буря. Хотелось плакать. Тоби пришлось усилием воли сдерживать слёзы. Наконец они схлынули, как волна, и его разум прояснился. Тоби глубоко вздохнул.

– Так ты думаешь, что дело не во мне, а в папе?

– Определённо.

Снова молчание. Из-за дверей банкетного зала доносились голоса гостей, которые ждали начала пира.

– Расскажи мне конец своей истории, – попросил Тоби.

– Однажды ночью они заманили меня в замок. Почти поймали. Регент, Дозор и Олли Беспечный. Я улетела. Олли летел за мной. Я спаслась, упав в дыру. И попала в твой мир.

– И ты попала на Арнольд-стрит?

– Да. Я потерялась. Я уже была потерянной, потому что не помнила, кто я такая, но теперь я потерялась ещё больше, потому что была даже не в своём мире. У меня было только смутное воспоминание о Бальтазаре, и всё. Поэтому я остановилась около твоего дома. Я услышала, что ты произнёс слово Бальтазар.

– Наверное, я говорил о папином романе. Откуда папа знает про Бальтазар?

– Я не знаю. Может, он бывал здесь. Или кто-то, кто был здесь, рассказал ему, – сказала Тамурлейн. – Когда я вернулась в этот мир через дыру на Энджел-лейн, когда ты полез за Альфредом, я снова увидела Кертена. Я думаю, он пришёл в горы, чтобы найти меня. Наверное, он слышал, что там была дыра. И я думаю, что Регент пошёл за Кертеном, чтобы его убить. Или он думал, что Кертен знает, где меня найти. Может, Регент надеялся поймать меня с помощью Кертена.

Тамурлейн встала и подошла к балюстраде.

– Они вот-вот войдут…

– Что ты собираешься делать?

– …надежда и опора Бальтазара.

– Что ты собираешься делать? – повторил Тоби.

Он подозревал, что знает ответ. Тамурлейн всё ещё владела ненависть. Поэтому она была здесь. Она собиралась совершить нечто ужасное. Но почему-то её жажда мести отличалась от желания Майлса отомстить Регенту за Гаспера: что-то в ней было иначе. Тоби не мог понять, что. Может быть, Майлс просто не знал последствий своей мести. Тоби прекрасно понимал, что Тамурлейн не разбрасывается пустыми угрозами. Она в самом деле причинит людям боль. И внезапно к Тоби пришло озарение, как когда он решал сложные примеры по математике, и вдруг понял логику действий своей подруги. Она ненавидела себя, она хотела себя уничтожить. Она знала, что неправильно причинять вред другим. И если она нападёт на кого-то, то заодно уничтожит ту часть себя, которая верит в хорошее. Тамурлейн собиралась не только отомстить, но и уничтожить лучшую часть себя.

– Не делай этого, Таме. Не делай, – Тоби подскочил к Тамурлейн.

Она заглянула ему в глаза. Выражение её лица смягчилось, в уголках рта появились две складочки.

– Ты добрый, Тоби Портер. Ты ни капли не похож на твоего отца.

– Но ты же вспомнила, кто ты такая. Это значит, что ты можешь всё изменить. Ты можешь найти себя, вернуться в себя, проснуться, пойти к Регенту и вышвырнуть его. Ты королева. Ты королева Тамурлейн. Тебе, наверное, уже шестнадцать. Ты можешь делать что пожелаешь.

С жестокой улыбкой Тамурлейн повернулась обратно к залу.

– Пожалуйста, не надо, – сказал Тоби. – Если ты это сделаешь, то станешь совсем как твоя родня. Тебе от этого будет только хуже. Ты должна остановиться.

Тамурлейн посмотрела на Тоби.

– Я внучка убийцы. Племянница убийцы. Это передаётся в моей семье так же, как цвет волос. Я всего лишь поддержу семейную традицию. Я убью Регента Маладайна.

– Пожалуйста, Там, не надо. Ты не твой дядя и не твоя бабушка, ты не должна никого убивать. Ты ошибаешься. Ты не обязана быть как они. У тебя есть выбор.

– Я убью Никодемуса Маладайна, Регента Бальтазара, и ты меня не остановишь, Тоби Портер.

– Всё можно починить. Всё. Ты можешь вернуться в себя, проснуться и посадить его в темницу, и править, и делать что захочешь.

– Ты не можешь починить всё, Тоби.

– Могу. Я могу починить то, что ты не в своём теле.

– Как?

– Мы можем отвести тебя в покои королевы, и ты вернёшься. В кабинете Регента есть ключ.

Поверь мне. Я ведь привёл тебя сюда, разве нет?

– Привёл, да. А я провела тебя в замок.

– Значит, мы помогли друг другу.

– Помогали. Но мир нельзя починить. Это не детская фантазия. Это реальность. Жизни людей реальны, и я за них отвечаю. Я должна стереть этого мерзавца Маладайна с лица земли.

В банкетном зале слуга в белых перчатках прошёлся вдоль стола, зажигая свечи. Через открытые двери в дальнем конце зала было видно гостей, которые ждали начала пира. Тенор закончил репетицию, музыканты начали играть. Дождь стучал в окна, крыша стонала под натиском ветра. Из-под галереи, где прятались Тоби и Тамурлейн, вышли двое: постоянно чесавшийся мужчина с длинными сальными волосами и подросток в потрёпанном чёрном пиджаке. У каждого в руках была стопка бумаг. Они останавливались возле каждого стула и вкладывали в меню по одному листу.

– Мервин Самп, – Тамурлейн так произнесла «Самп», будто речь шла о чём-то противном вроде лужи с тухлой водой. – Бёрстон Шимплинг, – добавила она таким тоном, что стало ясно: о нём она не лучшего мнения.