Кратер по распоряжению Александра увел ветеранов-македонян, самых верных его воинов, в Македонию. Александр из Персеполя перебрался в Сузы, потом в Экбатану. И здесь узнал о том, что найден и вывезен тайник Дария. Единственная радостная весть среди печальных известий. В походе он поиздержался, а казна Дария внушала надежду на безбедное существование, достройку Александрии в Египте.

Настроение македонянина улучшилось, и он в 323 году до н. э. приезжает в Вавилон вместе со своей большой свитой. Здесь он убеждается в предательстве Гарпала. Александр был просто вне себя. Человек, которому он доверял больше всех, оказался вором и мотом, провел своего покровителя. Первой мыслью было догнать, отобрать казну, самого Гарпала захватить, привезти в Вавилон, пытать люто и казнить в назидание другим.

Антипатр, наместник Александра в Македонии, потребовал от Афин выдать беглого сатрапа и вора. Узнав о приезде Антипатра, Гарпал бежал вместе с казной и отрядом телохранителей.

В Вавилоне Александр, уже зная о том, что клад Дария найден, вызвал Алексея. Алексей сразу понял причину. Как он потом в душе благодарил Перикла за его педантичность! Грек собирал все глиняные таблички, еще с Библа: сколько дани получено, когда и от кого, кому передано. Сохранилось повеление Александра Алексею в Библ – искать клад Дария – и более поздние таблички, где перечислены золото и серебро, переданные Гарпалу, причем с оттиском печати казначея. Такие использовались в древние времена у царей, князей, казначеев.

Все таблички были уложены в мешочек, их нес Перикл, которого Алексей взял с собой на аудиенцию.

Александр был хмур, раздражен, на приветствие только кивнул.

– Ты смог найти казну Дария?

– Я, о Великий! Это было очень трудно и долго, но я выполнил твое повеление!

– Это хорошо.

Морщинки на челе Александра разгладились. Все же были в его войске люди, честно исполнявшие поручения полководца.

– И где же найденная тобой казна? – Александр подался вперед.

– Как повелел твой казначей Гарпал от твоего имени, передана ему, в чем есть подтверждение.

Алексей повернулся к Периклу, стоявшему у дверей зала. Тот достал таблички, передал Алексею. Лохаг сделал пару шагов вперед, собираясь передать Александру. Но вперед выступил Харет Митиленский, распорядитель двора Александра, стоявший по правую руку от царя, взял таблички. Пробежав глазами, сказал царю:

– Ценности из казны Дария переданы казначею и сатрапу Гарпалу. Стоит дата и оттиск перстня. Перстень Гарпала, я узнаю, там маленький дефект.

На лице Александра разочарование. Задумался царь. Сам ошибку допустил, доверившись прохиндею. Потом лицо просветлело:

– Я не ошибся в тебе, Алекс! Ты смог отыскать казну Дария. Значит, отыщешь Гарпала и мою казну. Наделяю тебя широкими полномочиями. Можешь действовать от моего имени. Убей Гарпала либо привези в Вавилон, уж как получится. Но казну верни! Ты знаешь, что я не забываю людей, оказавших услугу.

– Мне идти с лохом?

– Войны закончены, делай как знаешь.

– Тогда с лохом, вдруг придется сражаться?

– Харет, выдай денег на два месяца.

– Пошли со мной, – приказал Харет.

Как понял Алексей, на время отсутствия постоянного казначея распорядитель двора исполнял его обязанности.

Алексей откланялся и вышел за Харетом, следом тенью двигался Перикл. Именно он получил деньги и записал сумму и дату получения в табличке. Если раньше Алексей усмехался, видя его педантичные старания, то сейчас был серьезен, оценил предусмотрительность Перикла. Александр сейчас зол, раздражен, а в таком состоянии человек может принимать скоропалительные, необдуманные решения. Гнев правителя Алексей обошел, даже получил новое задание. Трудное, потому что где скрывается Гарпал – неизвестно. Однако хоть и хитер казначей, а две уязвимости у него есть. Первая – скрыть десятки тонн золота и серебра непросто, надо иметь охраняемое помещение. И вторая – телохранители. По современным меркам, шесть тысяч воинов-наемников – это два полка. Нельзя их разместить скрытно. Ну, на день – два – неделю где-нибудь в ущелье, не больше. Им нужна провизия в больших объемах, они будут готовить еду на кострах, и будут дымы многочисленные, которые увидят местные жители. Так что шанс найти есть.

Пришли в лагерь, и на построении Алексей объявил, чтобы готовились к походу. Выдержал театральную паузу, все ждали: куда будет поход? Многие уже были наслышаны от вернувшихся из индийского похода гоплитов о трудностях и сейчас молили своих богов, чтобы не туда, не в гарнизоны.

– Идем в Грецию! – громко объявил Алексей.

Вмиг рухнула воинская дисциплина. Кричали, кому что в голову пришло, обнимались на радостях, бросали вверх шлемы. Уже и голос сорвали, стали бить мечами по щитам. Шум поднялся изрядный. Из лагеря по соседству примчался встревоженный лохаг – узнать, не случилось ли чего? Выяснив причину, позавидовал.

Собирались быстро и рьяно. Чистили оружие и шлемы, покупали новые туники и ремни, чтобы предстать перед семьями в лучшем виде. Греция не так велика, чтобы не увидеться с семьей. Либо сам на выходной к ним съездишь, либо весточку семье передать можно, чтобы семья посетила. Ибо есть чем семью обрадовать и поддержать – трофеи. Одному Алексею не радостно. Трофеи есть, да кому их отдать? И второе – обещал по возвращении в Грецию отпустить рабов без выкупа. Привык он к ним да и относился по-людски. Но данное слово надо держать, иначе какой ты мужик, если слово нарушил? В первую очередь, для самоуважения. Со стороны не видно, но каждый знает про себя, подлец он или уважения достоин.

Утром, после завтрака, выступили в поход. Уже нет огромного обоза с ценностями, всего несколько повозок. Одна принадлежит Алексею, на ней его рабы едут – Крис и Фока. Еще на нескольких повозках везут имущество лоха: сарисы, запасные щиты да по мелочи – сандалии запасные несколько десятков пар, нарезанные и беленые холсты на случай перевязок при ранениях, сушеный и растолченный мох раны посыпать. Всего понемногу, без чего не обойтись, а повозки полны. Но никогда воины не шагали так бодро, с воодушевлением на лицах. Кое-кто напевал. Алексей даже пожалел, что нет в армии македонянина обычая петь в строю, как в Красной или Советской армии. Каждый воин наверняка предвкушал, как он заявится домой, торжественно опустит на стол узел с трофеями. А может, сначала обнимет детей, родителей, жену? Да и узнают ли дети? Дети растут быстро. Оставил их малолетними, а ныне уже подросли и отца своего в лицо не помнят, а фотографий еще не существовало. Две тысячи с лишним лет до них. Подумать – целая вечность! Впрочем, только кажется, что жизнь человека долгая. Кто дожил до старости, скажет: прожил – как дверью хлопнул. Пролетела жизнь, как стрела вжикнула.