– Нет! – вскричала Святослава да стала сына у сотника отбивать. – Он мой! Не отдам!

Волк, атаку ее очередную выдержав, рассмеялся.

– Вот и сама подтвердила, что мой, вон как кидаешься за волчонка нашего.

– Не забирай его у меня, Ярослав, – взмолилась красавица, рухнув в ноги ему да расплакавшись. – Не забирай! Я его через такую боль и беды выносила, что он мой навеки. Я от всех напастей его защищала. Себя не жалея, его спасала. Не забирай от меня Никиту. Он единственная радость моя на земле этой. Из-за него и жива по сей день!

Защемило сердце у Волка. Не мог смотреть спокойно на слезы матери сына их общего. Но уже все решил.

– Ты хорошая мать, Святослава. Вон как защищала сынишку своего, вон как молишь о нем. Да только не могу я позволить, чтоб он среди врагов наших вырос. Чтоб родину свою не познал, да кто отец его настоящий. Он мой единственный сын, мой первенец. Выращу его воином славным да храбрым. Ты лучше успокойся. Чай, с царевичем еще нарожаешь.

– Нет! – вскрикнула Святослава. – Никто мне не нужен. Ни Борис, ни кто другой! Только сыночек мой, Никита. Не забирай, заклинаю тебя!

Волк лишь промолчал на слова ее последние да с сыном на руках пошел к выходу.

Святослава рыдала ему вслед, за ноги хватала, пытаясь удержать, но сотник все равно ушел, забрав с собой ее последнюю надежду на счастье. Так и осталась девица посреди комнаты на полу рыдать одна-одинешенька. И только под утро, выбившись из сил и от горя забывшись, уснула сном тяжелым. Так и нашла ее служанка в почивальне, на полу спящую, да лекаря тут же позвала.

***

В лагере же русичей было оживленно. Все уже прознали, что Волк вернулся с Преславца, языка добыв. Утром Радомир первым поспешил в сруб к сотнику. Хотел лично услышать рассказ славный о похождениях товарища в граде вражеском.

Зашел в избу радостный, но тут же обомлел. Сидит Ярослав на полу, ножом игрушки детские строгает, а подле ноги его малец играется.

– И это язык наш? – посмеявшись, спросил Радомир.

– Нет, не этот, – спокойно ответил сотник. – Язык в Преславце почивает. Я князю уже доложил о нем еще ночью, как возвратился.

– А этот тогда кто?

– Сын мой! – твердо ответил сотник. – Никитой зовут.

– Не может того быть, Ярослав! – удивился друг. – Где ж ты сыном так быстро обзавелся? Чай, ему под два годика уже. Так быстро дети не растут.

Ярослав помолчал, а потом ответил нехотя:

– Святослава здесь. От нее сын.

– Святослава здесь? Та самая Святослава из Киева?! Не может быть!

– Я тоже так подумал, пока сам с ней не потолковал в палатах царских.

– В палатах царских? Но как… – и Радомир запнулся.

– Да как и все девки! Забралась в постель к самому царевичу Борису. В шелках дорогих ходит да помыкает воями болгарскими. Вся важная такая да царственная. Я убить предательницу хотел. За то, что беду на мою голову накликала тогда под Киевом. За то, что душу всю мою вымотала, а сама в шелках все это время хаживала, Русь предав и врага нашего обхаживая. Да не посмел, когда сына увидел. Вот и решил оставить в живых в благодарность за Никиту.

– А ты уверен, что твой? – спросил Радомир, чуть замявшись. – А вдруг…

– Мой! – решительно ответил сотник на вопрос справедливый. – Чую волчонка своего. Моя кровь. Да ты сам на него посмотри и не спрашивай более.

Радомир подошел поближе к мальцу да взглянул на него пристально. Никита поднял глаза свои серые прямо к его глазам и улыбнулся. Сомнений не было. Сам сын Ярослава на него смотрел. Вон и оскал волчий, и клыки торчат, да и глаза серые, глубокие. Такие только у Ярослава и были. А волосы златые явно от Святославы.

– Твой, сам вижу, что твой. Да ты его, смотрю, без матери вознамерился воспитывать?

– Так если она с болгарами спуталась, змея подколодная! На кой воину русскому такая мать?

– Нехорошо задумал, друг мой, нехорошо. Сам двух сыновей имею и знаю, что без мамки тяжко ему будет. Как ни крути, а до возраста сознательного мальцы за бабью юбку держатся, не отпускают. Мои от Милы не отходят, хоть и любят со мной играть да на спину карабкаться, но чуть что, сразу к мамке жаловаться бегут.

– Ничего, и без матери вырастет. Зато волком станет закаленным, что в бабах не нуждается.

– Прямо как ты, что ли? – рассмеялся друг.

– Ты лучше помоги мне, Радомир. Найди няньку какую толковую, чтоб за мальцом смотрела. Кормила, купала вовремя. Ну, сам понимаешь.

– Да понимаю, для этого мамки как раз и существуют. Да боги с тобой, найду няньку. Только ты сам подумай, Святослава здесь, в Преславце. Сами звезды тебя к ней вновь привели.

– Это не звезды, это Перун привел. А что касается Святославы, она теперь болгарка и враг нам. Вот и буду поступать с ней, как подобает.

Друг промолчал в ответ, взор свой потупив. Слова сотника могли только одно означать. Святославу ждет такая же учесть, как несчастных хазарок в Саркеле. И Радомир не сможет ее защитить от лютостей сотника, ведь тот правильно сказал. Она теперь с болгарами, а значит, враг.

И Радомир из сруба вышел, рассказав по пути Мстиславу новость о сыне Ярослава, нежданно обретенном.

Тем же днем князь Киевский собрал совет из воевод своих да сотников верных.

– Вот здесь копать надобно, – указал князь на карту, где стена Преславца изображена была.

– Чай, по ночам копать придется, чтобы не заметили, – заключил Волк.

– Это ж сколько деньков копать будем? – спросил Свенельд.

– Сколько надобно, столько и будем. Иначе нам Преславец не взять. Слишком крепок.

– А тем временем будем изображать, что к штурму готовимся, – посоветовал другой воевода. – Так болгар отвлечем.

– На том и порешим! – сказал князь да план стены закрыл.

– А кто под стену полезет? – спросили его дружинники.

– Кто-кто? Волк полезет, чай, у него опыт уже есть ворота открывать. Коль случится какая заварушка на стене, только Волк нам град и откроет. А если и не откроет, тогда лучников снимет, чтоб мы по лестницам смогли взобраться.

Все посмотрели на сотника княжеского. Ответственное у того задание было. Коли провалит, не взять им более Преславец. Волк и сам то понимал, но обещался ворота открыть или хотя бы лучников со стен поснимать.

И стали дружинники подкоп по ночам под стену делать. Земли много было. Уже две ночи копали, да никак до прохудившейся стены не доберутся. Но место верное, вон и ручеек бежать быстрее начал, да только мешал копать.

А к князю Киевскому на третий день от болгар послы пожаловали. Да не одни, а с девицей красной, что вся в шелках была да в золоте. Тодорка вошла к Святославу в сруб, но лишь слегка поклонилась князю русскому и не воздала хвалы, как послы болгарские. На равных с князем решила себя вести.