Что же за день такой сегодня выпал, полный тревог и невзгод?!

Серега позвонил, потребовал доложить ситуацию.

Кис невесело доложил:

– Не дрейфь, Леха, их уже засекли по GPS! Отловим, вот увидишь, просто вопрос времени! А ты пока парня своего приструни, верни назад!

Как будто Кис и без него не знал, что ему делать!

Удрученный, раздраженный, снедаемый беспокойством, он снова набрал номер сына.

Звонок прошел, но голоса Ромки он не услышал. Вернее, услышал отдаленно, как будто телефон лежал в стороне: до него донеслись ругательства.

Потом Ромка взял трубку:

– Да, па…

И в этот момент Алексей услышал выстрелы.

Нет, только не это! Сердечная мышца не выдержит. Там уже много собралось людей, внутри его сердца, там уже тесно, уже не продохнуть от беспокойства…

Не надо, чтоб еще и Ромка! Не надо, пожалуйста! – взмолился он и тут же заорал:

– Немедленно поворачивай на дачу!!!

Сын не ответил.

Визг шин. Снова выстрелы.

– Ромка-а-а-а!!!

Он его убьет, дурачину этого! Вот если только жив останется, то Кис его непременно убьет!!!

Жуткий грохот железа.

И вслед за ним тишина.

– Ромка-а-а!..

ТИШИНА.

Горло Алексея сжалось. Он не мог вымолвить ни слова. Только смотрел на участкового вдруг повлажневшими, словно от боли, глазами.

– Что случилось? – спросил тот, и лицо его вдруг приобрело встревоженное выражение. – Эй, детектив, чего случилось-то? Ты прям белый весь стал…

Не получив ответа, он приблизился к Алексею и, схватив за плечи, сильно тряхнул.

Спасибо ему: Кис обрел дар речи.

– В моего сына стреляют бандиты… Он за ними погнался… Он ранен! – «Если не убит…» – подумал Алексей, но немедленно прогнал от себя эту мысль: она не имела права на существование. – Вызовите «неотложку»… нет, «реанимацию»!

Участковый среагировал быстро, и уже через несколько секунд диктовал адрес его дачи.

– На просеку пусть едут, на просеку! – вскинулся Алексей. – Роману нужна немедленная помощь!

– Вы, это… вы успокойтесь. У просеки адреса нет, вы же понимаете… – произнес мент. – Так что «Скорая» сюда подтянется. А пока пойдемте в машину, попробуем найти вашего сына и доставить сюда…

Этот человек, которого Кис еще недавно осыпал всеми мыслимыми ругательствами, вел своего «ишака» сосредоточенно и споро, ловко объезжая лужи, пни и колдобины.

– Как вас зовут? – спросил Кис, чтобы нарушить молчание, чтобы прогнать мысли о том, что поджидает его впереди.

– Паша. Федорович, если с церемониями.

– Паша, скажи, как это вышло, что сообщение с Петровки о возможном нападении бандитов превратилось у вас в информацию о «скандале» на какой-то даче?

– Да попивает он, дежурный наш. Сидит один, ночь длинная, ничего не происходит, – у нас тут вообще тихо обычно, – вот и развлекается с бутылкой… Если бы трезвый был, так поднял бы по тревоге все отделение, – а он меня вызвал, участкового… Я так понял, что семейные дела, вот и не торопился…

Он помолчал.

– А представь, – вновь заговорил участковый, – что я бы поторопился и раньше бандитов на дачу твою прибыл! И что было бы, знаешь? Вот что: они бы меня застрелили!

Паша был прав – именно так бы и случилось.

– Вернусь, башку ему оторву. И поставлю вопрос об его увольнении!

– Ты извини меня, Паша. Налетел я на тебя…

– Да чего там… Я не знал, что тут такие разборки, а ты не знал, что я не знаю… Если бы в моего сына стреляли, то я б вообще всех урыл без разбору…

Дальнейшие события мелькали в сознании Алексея рваным пунктиром, как в бредовом сне.

Путь по просеке, показавшийся ему бесконечно длинным (потом выяснилось, что всего-то шесть километров…).

Затем массивный пятидверный «Вольво» со спущенным – простреленным! – передним колесом. Носом он вмялся в толстую березу на обочине.

Машина Ромки?

На ватных ногах Алексей выбрался из «ишака» участкового. Может, это стыдно, малодушно, – но он боялся подойти к «Вольво», казавшемуся мертвым.

Паша его опередил. И в то безумно долгое время, в которое Алексей преодолевал пяток метров, отделявших его от «Вольво», он уже распахнул дверцы, уже посветил вовнутрь фонариком, уже принялся вытаскивать из него тело…

Его сына.

Без признаков жизни.

«Не-е-ет! – закричало все у него внутри. – Нет-нет-нет-нет!!!»

Алексей Кисанов прикрыл глаза. Он был сражен, убит, уничтожен. Ни сына своего он не уберег, ни Михаську…

…Глаза он открыл только тогда, когда услышал стон. Это был голос Ромки!

– Он… жив? – не веря себе, спросил Алексей.

– Жив, жив! Ты бы помог, детектив, парень твой тяжелый…

В полной прострации, боясь поверить в чудо, он подхватил сына за ноги, и они с Пашей загрузили его на заднее сиденье.

– Да не переживай так, детектив! – Паша включил зажигание. – Сын твой в плечо ранен да башкой ударился, поэтому в обмороке. Ничего страшного!

Ни-че-го страш-но-го…

Кис повторял эти слова на протяжении всего обратного пути.

«Реанимация» приехала, – Роман очнулся, открыл глаза, – Кис сел вместе с сыном в реанимобиль и всю дорогу молча держал его за руку.

Больница.

Операция.

Ожидание.

Телефон: местонахождение бандитов засекли, дорожная милиция подключена, черный джип уже берут в «клещи».

Сколько прошло времени, Алексей не знал. Он смотрел на часы, но никак не мог понять, что означает положение стрелок.

– Все, – сказал хирург триста лет спустя, – пулю вынули. Ваш сын в сознании, мы его оперировали под местным наркозом, так что можете пройти к нему прямо сейчас…

– Все, – сказал Серега триста лет спустя, – бандитов взяли. Михаську сейчас везут к нам, бабульку тоже забрали, – ну и Тароватого с Голявкиным, само собой. Расслабься, Леха, все путем!

* * *

…Суета, однако, закончилась не скоро. Через поле подтянулись к дому Колдуньи три машины. Из одной вывалилось подкрепление, из другой эксперты, как Юля поняла. Громов отправился с ними в дом, что-то пояснял…

Вывели охранников. Их и Гарри рассадили в две тачки, с ними сели несколько ментов, и машины убыли…

Наконец Громов показался из дома, подошел к ней.