В последние дни он стал какой-то нервный,дерганый. Похоже, переутомился, пытаясь выполнить все задания. А ведь еще надобыло помогать Тарараху.

– Ага, пожалуешься ей! – фыркнулБаб-Ягун. – Она только и твердит, что об экзаменах! Совсем озверела. Я бытаких преподавателей прямиком ссылал в подвал, по ту сторону Жутких Ворот. Онабы там весь хаос разметала и древних богов по росту построила.

– Да ладно тебе… – примирительно сказалаТаня, отрываясь от написания доклада по практической магии.

Доклад назывался «Болотные пиявки в системесовременного мироздания» и должен был содержать только собственные мысли. Темудля доклада ей дал профессор Клопп, который после истории с кольцом дедушкиФеофила придирался по всякому поводу.

– Именно по ту сторону Ворот! И чтоб онатам сидела и не квакала! – продолжал возмущаться Баб-Ягун.

Он смотрел в другую сторону и не видел, чтотолстый «Вампиро-упырский словарь» (3-е дополненное издание под ред. доц.Медузии Зевсовны Горгоновой) осторожно отрывается от парты.

– Берегись! Сзади! – крикнула Таня.

Баб-Ягун обернулся, вскочил и бросился наутек.«Вампиро-упырский словарь» мчался следом, то и дело пикируя как бомбардировщик.

– Ой, мамочка моя бабуся! Я больше небуду! Медузия хорошая!.. Самая лучшая! БАХ! Только не по голове! Она у меня итак плохо думает! – вопил внук Ягге.

Таня засмеялась. Ругая Медузию, Баб-Ягунпоступил неосторожно. Преподавательница по нежитеведению умела постоять засебя, даже отсутствуя.

Через некоторое время Ягун вернулсясконфуженный.

– Я ему тоже навалял, вы не думайте! Онменя долго помнить будет! – буркнул он и молча засел за уроки.

Примерно через час круглый столик, за которымони готовили домашнее задание, соскучившись, начал приплясывать на гнутыхножках. Перо скользнуло, и Таня поставила кляксу на бересте с докладом. Кляксанемедленно расползлась, сложившись в ехидную ухмылочку.

– Дрыгус-брыгус! – крикнула Таня,заставляя столик утихомириться.

Вся мебель в Тибидохсе была живая, и этопорождало множество трудностей. Например, стулья имели привычку отпрыгивать втот самый момент, когда на них почти уже сели. А парты начинали предательскивизжать: «Караул! Он списывает!», когда на контрольной отчаявшийся ученикпытался вытащить учебник.

Таня раздосадованно разглядывала кляксу. Инадо же было ухитриться поставить ее в самом конце, когда доклад был уже почтизакончен! И зачем магам гусиные перья, разве нельзя пользоваться шариковымиручками, карандашами или фломастерами? Нет, что ни говори, а лопухоидам кудакак проще…

Таня попыталась промокнуть кляксу, но та ловкоудирала от нее по всему листу, смазывая уцелевшие буквы. При этом кляксаухитрялась принимать то форму виселицы, то черепа, то маленького профессораКлоппа с его головой в форме редьки.

– Ягун, что делать? Она нестирается! – пожаловалась Таня.

Баб-Ягун хмыкнул:

– А она так и не сотрется. Лучше за нейне гоняйся. Тут особая промокашка нужна.

– У тебя есть?

– Не-а, сейчас нету, – замоталголовой Ягун. – У моей бабуси есть. Хочешь, я сбегаю в магпункт?

Таня отказалась от его помощи и отправилась вмагпункт сама. Она устала. Ей чудилось, что мозги ее сварились вкрутую, какяйцо.

Скорее бы начались летние каникулы! Какутверждали старшеклассники, каникулы в Тибидохсе всегда проходили оченьинтересно. Целых три месяца на океанском побережье, в лесу и в горах! Никакихуроков, никаких занятий, только тренировки по драконболу. Не то что взаграничных магических школах, где на каникулы всегда отфутболивают клопухоидам.

Главная Лестница все еще охранялась циклопами,и, чтобы попасть в магпункт, Тане нужно было сначала пройти через Зал ДвухСтихий, а потом по старой лестнице атлантов с ее огромными ступенями.

Суровые атланты стояли на мраморных тумбах идержали на плечах каменные своды Тибидохса. Изредка то один, то другой начиналщеголять силой и пытался приподнять потолок выше других. Остальным атлантамстановилось обидно. Они гневно ревели, принимались трясти своды, и БольшаяБашня начинала ходить ходуном. Обычно, чтобы утихомирить их, Сарданапал посылалвниз своего золотого сфинкса.

Сейчас, впрочем, большинство атлантов дремалостоя, остальные же угрюмо смотрели перед собой, не обращая на нее внимания, такчто Таня проскочила этот опасный участок без приключений. Запыхавшись, онапочти уже вскарабкалась на последнюю ступеньку, когда внезапно впередипослышались громкие голоса.

Это было так неожиданно, что девочка мгновенноюркнула за ногу последнего в ряду атланта и, присев на корточки, притаилась.

Из бокового коридора, ведущего к подъемномумосту, появились Тарарах и Поклеп Поклепыч. Оба были заляпаны ряской и тиной ираспространяли болотный запах. Перед лестницей они остановились, чтобы привестисебя в порядок.

– С ней правда все в порядке? Она неболеет? – обеспокоенно спросил Поклеп.

– Нормально. Только кончай ее рыбьимжиром поить. Целыми ночами песни орет – спать невозможно! – проворчалТарарах, обирая с груди водоросли.

– Но она же просит! – удивилсяПоклеп.

– Мало ли, кто что попросит. Тебя в школене учили, что нежить нельзя перекармливать? А уж спаивать и подавно. Ты что,маленький? Таким истеричкам даже кофе не наливают.

Суровый завуч вздохнул.

– Лямур есть лямур… А почему у нее чешуяпозеленела? Это не опасно? – снова забеспокоился он.

– Лето на носу, пруд цветет, потому ипозеленела. Что ей, этой рыбине, сделается? Ее и оглоблей не убьешь! –хладнокровно отвечал Тарарах.

– Нет, ты ее так не называй! –оскорбился Поклеп. Голос у него дрогнул. – Она… она не такая! Она нерыбина! У нее, знаешь, душа какая! Огромная душа! Ранимая! То она меня хвостомколотила, а вчера, представляешь, засмеялась так ласково и в щечку поцеловала!

Тарарах сочувственно хмыкнул.

– Уши б поотрывал купидонам за такиедела! Что с мужиком сделали! – буркнул он.

Простившись с Поклепом, питекантроп стал былоспускаться по лестнице, но внезапно вернулся.

– Погоди-ка! Дети уже знают, что матчи подраконболу здесь, в Тибидохсе, перенесены на неопределенное время? –озабоченно спросил он.

– Нет, не знают, – ответил Поклеп.