Нехорошая аналогия, неправильная. В чем это я подозреваю Фомича? А заодно и князя Меньшикова? Нет, он, конечно, та еще фигура, в нашей истории (опять!) вина за крымские неудачи во многом на нем. Но чтобы пойти на прямой заговор?

А если подумать, заговор – против кого? Против Великого князя? Так Николай Николаевич формально не обладает никакими полномочиями, венценосный папаша послал его в Крым поднимать дух армии, а не лезть в политику.

И тем не менее он – Великий князь, сын своего отца. А значит – фигура более чем весомая во внутриполитических раскладах. Так ведь и Меньшиков далеко не пешка, особенно с учетом того, что из Петербурга крымские победы выглядят как его достижения.

Что ж, в таком случае понятно, зачем ему альянс с Фомичом. Генерал, старший воинский начальник гостей из будущего, лояльный к персоне Меньшикова, крайне тому полезен. Хотя бы для того, чтобы подтвердить решающую роль князя в одержанных победах. И если Фомич будет представлен Государю им, а не Великим князем…

Не готовы мы к игре в здешнем террариуме, вот что. Ни диалектический материализм, ни электроника, ни багаж исторических знаний не способны заменить закалки, полученной при дворе, в высшем петербургском свете, насквозь пропитанном интригами, компромиссами и взаимными интересами. Причем Фомич готов к этому больше, чем любой из нас. Пусть его опыт административных подковерных игр получен в постельцынские годы, но это лучше чем ничего, как у остальных попаданцев…

Сюда бы хар-рошего аппаратчика с «цековской» закалкой года эдак из 1985-го. Но чего нет, того нет. Может, и хорошо, что нет, – с таким зубром, случись что, не справиться. Сожрет и косточек не оставит.

Кроме Фомченко и Лобанова-Ростовского, у меня есть в Севастополе еще один «источник», имеющий доступ к радиопередатчику. Но, увы, Валька Рогачев далек от власть предержащих. С тех пор, как профессор Груздев отказался перебираться на «Адамант» («У меня есть дела поважнее ваших войн!»), наш инженер пропадает во флигельке Морского госпиталя, выделенного Пироговым для наших нужд.

Хорошая новость – Нахимов поправляется и вот-вот возглавит Черноморскую эскадру. Ранение оказалось не таким уж серьезным, заражения, спасибо антибиотикам, не случилось. К Варне Павел Степанович, конечно, не поспеет, зато отобьет у союзников охоту пробовать на прочность морскую блокаду.

Под занавес – сообщение с «Улисса». Белых взял Фибиха. Это хорошая новость. Блэксторм, англичанин, что подстрелил меня и подбил нашу с Эссеном «эмку», сумел скрыться. Это плохая новость. Обломки летающей лодки англичане держат на линкоре «Санс-Парейль», и добраться до них нет никакой возможности. Это вторая плохая новость. Подробности – после встречи с бутаковским отрядом, благо ждать осталось недолго…

16 октября. Сенсация! Во время очередного радиосеанса Валентин выдал оглушительную новость: можно ехать домой!

А ведь я собирался в Питер с Великим князем. А ведь… короче, надо думать. Причем не мне одному.

Чего тут думать, спросите вы? Профессор покумекал и нашел способ возвращения – так не зевай, ноги в руки и назад, в будущее!

Если бы все было так просто…

Дрон уже в курсе. Я с трудом уговорил Рогачева не сообщать на «Владимир», а предоставить эту честь мне. Андрюха аж микрофон уронил, когда я огорошил его. И первый же вопрос: «И что теперь делать?»

Кремень велел играть «большой сбор». И объявил, что наши приключения скоро подойдут к концу, «но сначала надо до конца выполнить свой долг перед славными предками». Троекратное «ура». И «Прощание славянки» по корабельному вещанию. Хоть здесь никаких сюрпризов…

Интересно, как отреагируют на это «попутчики»? Дрон попридержит информацию до рандеву с «Алмазом», которое должно состояться на траверзе острова Змеиный (тоже ирония – именно там собирались союзные эскадры перед походом в Крым). Но уж тогда придется выложить все начистоту…»

I

ПСКР «Адамант».

17 октября 1854 г.

Андрей Митин

– Классику надо читать, Игореша, – наставительно произнес Андрей. – «В августе 44-го» Богомолова. Там как раз про такой порошочек есть. А то, понимаешь, разбаловались: баллончики, электрошокеры нано, мать их, технологии… Основы забываете!

– Не трави душу! – скривился Белых. – И ведь знал я! Сам применял как-то, в учебном выходе, от собак дорожку следов присыпал. Нашли в лесу охотничью заимку, а там пакетик красного молотого перца и пачка «Беломора». Все закаменевшее, наверное, лет пятнадцать пролежало. Ну, мне это добро не курить… Перетер табак из папирос в пыль, смешал с этой дрянью и воспользовался. Все, как учили!

– Плохо, выходит, учили! Не оправдали, товарищ капитан-лейтенант, доверия, оказанного партией…

– Хорош его троллить, Дрон! – не выдержал Велесов, разглядевший веселую хитринку в глазах друга. – Ну, не сообразил, бывает. А тебе, каплей, урок: предки не дураки и не лохи. «Кайенскую смесь» лондонские гопники еще в конце восемнадцатого века применяли.

Велесов постучал пузатым портсигаром по столу, нащупал выступ на торце, нажал. Мелодично звякнула пружина. Белых успел только открыть рот, чтобы крикнуть: «Не надо!», но крышка откинулась и… Велесов вдохнул, сморщился, борясь с неодолимым позывом, и, не сдержавшись, чихнул. Из портсигара взметнулось облако красноватой пыли. Друзья, не сговариваясь, кинулись прочь из каюты, сбивая стулья, налетая на стены и друг на друга – глаза у всех троих были плотно зажмурены.

– Поняли, каково это? – с мстительным удовлетворением поинтересовался Белых, когда все трое, сияя красными физиономиями, как стоп-сигналами, устроились на ветерке, на вертолетной площадке. Адская смесь не попала в глаза, но кожа чесалась дико, слизистые носа невыносимо свербели, вынуждая то и дело разражаться оглушительными чихами. – Я полсуток на стену лез, глаза промывал – ни хрена не помогает!

– А почему вы его не повязали? – спросил Андрей. – Сразу, как только взяли?

– Что, так и вести по городу, связанным? Мы Блэксторма расспросили про Фибиха, так он, сука, даже запираться не стал: знаю, все скажу, только на словах объяснить не смогу, лучше проведу. Я и поверил – в старом городе такой лабиринт, черт ногу сломит! Веду его аккуратненько, под ручку, с другой стороны Змей – в бок наглу ствол упер, чтобы не дергался. Так до места и дошли. Осмотрелись, заныкались в переулке. Выждали момент. Вий Блэксторма держал, пока мы с мичманом на пару сработали. Делов-то на рыбью ногу… В доме, кроме Фибиха, был капрал морской пехоты, его мигом успокоили. Вернулись в переулочек. С отходом проблем не предвиделось, дворами добраться до базы – раз плюнуть, дело, считай, сделано. Тут-то я и лоханулся! Стал я Фибиха перепаковывать, чтобы своими ногами шел, отвлекся – тут этот гад-репортер пыль свою мне в рожу и кинул! Боль адская, я отшатнулся, Ваньку Калянджи с ног сбил. Он молодчина, не растерялся, Фибиха к земле придавил, за горло держит. Змей – он на стреме стоял, в конце переулка, – прибегает, ствол наготове. А все, поздно, Блэксторм, мать его, уже ноги сделал. Ну, мужики меня к берегу, где «Скиммер» заныкан. Карелу по радио скомандовали – бросай все, хватай Фро и туда же. Через два часа были уже на «Улиссе», а я до вечера волком выл, так жгло!