— Только без подробностей, — остановил приятеля Разживин. — Ни слова о потрошиловке, а то я бифштекс есть не смогу.

— Что делать, — Феликс продолжал поглаживать руку девушке, — к смерти надо относиться философски. Ко мне на стол каждый день доставляют стариков из этих цэковских мавзолеев. Их бы давно надо было усыпить, а они воздух коптят. Мучаются сами и других мучают. Апартаменты занимают, а молодые побираются. Вскрываешь грудину, а там труха. Гниль одна. Живого места при жизни не имели, а внимания к себе целой когорты профессоров требовали.

— Что значит "усыпить"? — возмутилась девушка.

— Есть такое понятие "эвтаназия" — легкая смерть в переводе. Когда я был хирургом в одной из известных московских больниц, ко мне попала одна девушка. Манекенщица, супермодель. Она получила от жизни все и уже по-другому существовать не могла. Сильная натура. Судьба, однако, не пощадила ее. Красотка разбилась на своем "мерседесе". Кости превратились в осколки, а от мордашки осталось кровавое месиво. Она умоляла меня сделать ей укол и дать умереть. Я не рискнул, но понимал ее и сочувствовал. Мучилась девчонка полгода. Ее кое-как выходили, но как только она пересела в инвалидную коляску, так тут же выехала на балкон и кинулась с двенадцатого этажа. Человек принял решение, почему не помочь ему? Умерщвляем мы кошек и собак и даже не задумываемся, что отнимаем жизнь у бессловесных тварей.

— Ты говоришь о страшных вещах, Филя! — возмутилась девушка. — Это противоречит клятве Гиппократа.

— Вовсе нет. Мы обязаны помогать больным и лечить их, а беспомощным больным и безнадежным нужно помочь избавиться от мучений. Остановить страдания — это и есть гуманизм. Колоть морфий и успокаивать родню — это лицемерие и притворство. Игра в гуманность — варварство. Обществу не нужны живые мумии, ходячие останки. Посмотрите вокруг себя: десятки санаториев забиты привидениями, а у нас не хватает места для сильных и перспективных.

— В чем-то я с тобой согласен, Феликс, — с грустью сказал Чайка. Лжегуманности еще много.

— В некоторых странах эвтаназия признана. С двадцать пятого по тридцать пятый год она и у нас не возбранялась.

— Смени тему, Феликс. — Девушка вырвала руку из ладони молодого человека. — Давайте выпьем в память доктора Кмитта. Он мне как отец был все двенадцать лет.

Рюмки вновь наполнились коньяком.

Когда Эдуард Чайка возвращался в свой кабинет, его нагнал Разживин.

— Тут такая ситуация, Эдуард Кобович, с деньгами напряженка.

— А у тебя есть что продать?

Майор широко улыбнулся.

— Я тут Трифонову историю десятилетней давности рассказал, как мною был задержан опасный маньяк в парке. Не хотите услышать продолжение этой истории?

— Любопытно. Идем в кабинет, я тебя выслушаю.

На следующее утро Трифонов и Куприянов выехали в Петербург. Их ждали в Главном управлении. Согласно его запросу, ребята из отдела по экономическим преступлениям хорошо поработали и подготовили отчет. У Трифонова язык не повернулся приглашать людей в Усть-Лугу, и он принял решение ехать сам. У всех сыскарей свои амбиции, и каждый считает свою работу наиболее важной. Трифонов работал на результат и давно уже забыл, что такое ведомственное пижонство и гонор.

В десять тридцать утра они находились в кабинете подполковника Былева, где также присутствовал майор Бачурский, который прибыл со своим независимым докладом. Майор не решился требовать следователя с таким послужным списком к себе в райотдел.

Былев оказался человеком приветливым, веселым и тут же рассказал пару анекдотов. Сам над ними посмеялся, а потом усадил уставших коллег за стол. Трифонов повидал разных людей во время службы и относился ко всем ровно. Внешность, поведение, озорство никак не характеризовали профессионализм работника. Куприянову подполковник сразу не понравился, и он сидел надутый, как индюк.

— Александр Иваныч, мы мало знаем о вашем деле, но что касается нашего ведомства, то некоторые подвижки есть. Постараюсь говорить так, чтобы не засорять вам голову терминами. Мы провели проверку банка Ветрова с помощью налоговой полиции, чтобы не накалять обстановку. У него почти нет нарушений, кроме стандартных для таких финансовых учреждений. Правда, в итоге проверки делом заинтересовался угрозыск. Полковник Данилин сейчас зайдет к нам и расскажет о своих выводах, но я не хочу мешать Божий дар с яичницей и скажу о своих впечатлениях.

Как это ни странно, но у Ветрова нет собственных вкладов ни в своем, ни в других крупных банках. Он еще год назад вложил все деньги в совместное российско-финское предприятие, и нам о нем ничего не известно. Документацию может предъявить только Ветров, но, как вы просили, мы не рискнули его дергать за фалды пиджака. Ветров также вкладывал средства в Калининградскую область, и там у него есть своя фирма, посредническая. Чем они занимаются, не знаю. Ветров остается в тени. Руководство подставное, но деньги его. Эту линию мы еще ведем, и говорить о выводах еще рано. Скажу лишь одно.

В четырех городах области открыты пункты приема вторсырья. Открыли их марионетки Ветрова. Такой подход к делу понятен, если учесть большой интерес к российскому аппендиксу Германии, Финляндии и Швеции. Район очень перспективен и имеет выход на Балтику. Тут следует покопать поглубже. Но не так быстро, Александр Ваныч. Предстоит кропотливая работа.

— Банкир без денег? — удивился Трифонов.

— Деньги — это не только счета в банках. Ветров человек с опытом и размахом. Существует недвижимость, торговые сети, малые предприятия. Участие в теневой экономике крупных банков нужно доказать, а отдельных банкиров выловить очень трудно. У Ветрова имеются крупные связи. Он хорошо прикрыт со всех сторон. Но мне кажется, что у этого человека большие планы, о которых нам пока ничего не известно. Очень скользкий тип.

— А как вы думаете: если Ветров держит свои капиталы за рубежом, то он может уйти с российского рынка или остаться за границей?

Вопрос Трифонова звучал волне естественно, и полковник ответил не задумываясь.

— Такие случаи не единичны. Сейчас выгодно и надежно держать деньги в иностранных банках. Но хочу напомнить: русский банкир в России — хозяин своих средств и ему беспокоиться не о чем. Если подумать о том, что Ветров хочет уйти за кордон, то зачем он вкладывает крупные деньги в Калининградский регион? Это золотая жила. Выход в Балтику. Это сейчас они бедны, но немцы уже строят там свои предприятия и вкладывают инвестиции. Сегодня нищие, а завтра независимые. Дальновидность Ветрова мне понятна.

В кабинет постучали, и вошел высокий мужчина лет сорока в форме полковника милиции. Он вел себя почтительно, мягко, без тени высокомерия, которым обладал хозяин кабинета.

— Полковник Данилин, — представился офицер и, не дожидаясь приглашения, сел за стол заседаний и тут же включился в разговор. — Вы меня извините, товарищи. У меня совещание, и я должен быть там через десять минут. Вы меня, очевидно, не помните, Александр Иванович, но, будучи студентом юрфака, я проходил у вас в прокуратуре практику. Хочу только выразить вам свою благодарность, вы нам преподали немало полезных уроков. Ну а сейчас о главном.