Я с трудом удержался от того, что бы расплыться в довольной улыбке. Отлично, просто замечательно! Ты ж моя тупая свинка!

— Я принимаю твой вызов, Антон Игнатьев, — поднялся я из-за своего места. — Здесь и сейчас, насмерть. В секунданты призываю Никиту Засульского и Михаила Селезнева.

Лицо моего визави тут же прояснилось. Быстро начала исчезать пьяная багровость лица, чуть шатающееся до этого тело встало нормально, спина выпрямилась а на лице заиграла злорадная улыбка.

— Господа, вы уверены, что будете секундантами этого… наглеца? — поинтересовался он у Засульского и Соболева, не сводя с меня глаз. — Не думаю, что вам нужны лишние хлопоты из-за того, что вы оказались с Родом Игнатьевых по разные стороны баррикад.

Вообще, это было уже чистым свинством. Всё же наш актер погорелого театра немного увлекся — угрожать секундантам считалось весьма дурным тоном. А уж представителям родовитого дворянства — тем более. Например наличие в Роду Засульских целого Архимага уже делало их Родом второго эшелона — что, может, на словах звучало не слишком впечатляюще, но тем не менее делало их достаточно заметными фигурами в раскладах родной губернии. Переводя на нормальный язык — они точно не уступали Игнатьевым, и вот такие фразочки в адрес представителя их Рода были явным перебором.

— Если вы, молодой человек, каким-то чудом выживите, то ждите вызова уже от меня, — ледяным тоном ответил Селезнев.

— И от меня, — тем же тоном поддержал его Засульский. — Сдается мне, вы слишком много о себе возомнили, юноша.

Я не смотрел на Игнатьева, занятый выражениями лиц его спутников. И они все, как один, скривились после фразы, брошенной Антоном моим секундантам. Ясно-понятно… Ну чтож, сами виноваты, что этот идиот не умеет держать себя в руках. Всё же волнение и алкоголь оказали на парня своё влияние, хоть и в меньшей степени, чем он показывал. Но вмешаться и перебить его, когда он это говорил, они не могли. Зато могли исправить его ошибку сейчас. Ну или скорее попытаться это сделать — слово всё же не воробей.

— Я приношу извинения от лица своего кузена, господа, — тут же влез один из Мастеров. — Они были сказаны с горяча…

— И тем не менее — сказаны, — твёрдо оборвал его Засульский. — И сказаны им, а не вами. Так что и извиняться надлежит не вам.

Лёгкий тычок со стороны старшего родича вынудил скривившегося парня неохотно бросить:

— Прошу простить…

— Я требую извинений по форме! — неожиданно даже для нас зло рыкнул Засульский. — Вы, молодой человек, оскорбили одной фразой разом два Рода. И вы не Великий Князь, что бросать нам извинения с тем же видом, с которым собаке бросают объедки!

Новый тычок, явно более чувствительный, смотрелся уже комично. Из напряженной ситуация стремительно превращалась в какой-то анекдот, но тем не менее Игнатьев, взяв себя в руки, сделал короткий полупоклон и ответил:

— Приношу свои официальные извинения за грубость. Алкоголь и молодость помутили мой разум, и я надеюсь, что вы войдёте в моё положение.

— То-то же, — сурово ответил Засульский. — Я принимаю ваши извинения. Но в следующий раз одними словами вам не отделаться, несмотря ни на ваш алкоголизм, ни ваш возраст!

— Ну и я тоже, — подхватил Селезнев, удивлённо глядя на Никиту.

И, надо признать, поражен был не он один. Кто бы знал, что в вечно любопытствующем, наивноватом и в целом производящем впечатление типичного «ботаника» Засульском есть такая жесткая сторона? Вон как Игнатьева уел — тот будто килограмм лимонов сжевал. Да и вообще, благодаря Никите всё их семейство предстало в идиотском свете. Не публичная порка для Рода, конечно, но уж сам Антон изрядно оконфузился. И ладно посетители заведения — в собственном Роду.

— Согласно законам Российской Империи, я, Антон Игнатьев, в связи с разницей в рангах между мной и вызванным мной Аристархом Николаевичем, требую замены, дабы поединок был справедлив, — кипя от злобы, сквозь зубы произнес он ритуальную фразу. — Вместо меня будет биться мой кузен — Игнатьев Павел Васильевич.

Из-за стола поднялся тот самый единственный Адепт в из компании, кивком приветствуя меня. Мужчина лет тридцати, практически на пике своего ранга, под завязку заполненный алхимическими стимуляторами…

— И ты думал, я не пойму, что вы затеяли, дурень? — поглядел я на Антона, вспыхнувшего от моих слов. — Это же очевидно, полудурок… Вы, очевидно, два часа ждали, когда принятая алхимия подействует на вашего Павла Васильевича, а сейчас, за несколько минут до начала боя, передадите ему самые мощные артефакты, что у вас имеются, верно?

Вместо Антона, положив ему руку на плечо, ответил стоящий рядом с парнем Мастер.

— Вы лично подтвердили, что допускается любая алхимия и артефакты, — нейтральным тоном заметил он. — И время поединка тоже одобрили лично — здесь и сейчас. Так уж получилось, что у данного заведения неплохой внутренний дворик, который вполне можно использовать в целях проведения дуэли. Все необходимые документы на официальную смертельную дуэль у нас имеются, вам нужно лишь поставить подпись. Или вы отказываетесь от дуэли? Но тогда вы официально…

— Становлюсь пленником вашего Рода, — закончил я с усмешкой вместо него. — Без права на моё убийство, но до тех пор, пока не выплачу определённую судом компенсацию в качестве выкупа за свободу… Вот только я не об этом переживал. Пойдёмте.

Я встал вместе с улыбающимися друзьями.

— Ой не с тем вы связались, ой не с тем, — заухмылялся Приходько. — Ну да не я вам судья.

На это Игнатьевы нахмурились, но я на них уже не обращал внимания.

— Уважаемый, — окликнул я спешащего к нам управляющего заведения. — Веди нас на задний двор. Господа, вы ведь озаботитесь тем, что бы обеспечить защитный купол вокруг места проведения дуэли?

Мастера Рода Игнатьевых согласно закивали. Моя уверенность не то, что бы выбила их из колеи… Скорее заставила слегка усомниться. Но отступать было уже поздно и некуда — для них бы это обернулось позором. А репутация среди аристократов, даже в наших краях… Хотя не так. Скорее особенно в наших краях значила очень, очень много. И сейчас они отсюда уйдут либо ловкачами, наказавшими врага своего Рода, либо трусами и слабаками, что при таком превосходстве и на собственном поле отступили.

Подписав все необходимые бумаги, я встал на небольшой лужайке,