Мы оба уставились друг на друга и прыснули.

— Потрясающе пахнет, — произнес Дрейк, глядя на меня сверху вниз с улыбкой. — Накормишь голодного мужчину, хозяйка?

Я готова была его расцеловать. Приятно, когда твой труд не обесценивают.

— Конечно. Мой руки и садись за стол.

Он выпустил меня не сразу, точно нехотя. Двигаясь к плите, я все еще была не в силах разорвать зрительный контакт. Хотелось смотреть на него и смотреть. Прямо какой-то откат после недолгого, но заставившего перенервничать общения с Бальтазаром. Я выставила на стол все, что приготовила, разлила уху по глубоким мискам, подала на большом блюде три рыбины, нарезала истекающий малиновым соком пирог.

— Сделать чаю? — спросил Изгнанник.

— Давай, — не стала я отказываться, хотя вода уже закипала на плите.

Перед нами тут же появились две простых глиняных кружки — под стать интерьеру. Глоток намагиченного Дрейком травяного отвара пришелся как нельзя кстати. Мы принялись за еду, и довольно мычащий и сыпящий удовлетворенными междометиями мужчина радовал мою женскую душу на уровне инстинктов: накормила! Я вдруг поняла, как важно это почувствовать. Нет, вряд ли бы я так радовалась, стоя у плиты каждый день, но сейчас… Это снова было как-то правильно.

— Ты все время улыбаешься, — констатировал Дрейк.

— Мне приятно смотреть, как ты ешь.

— В некоторых мирах это важный признак. — Он хитро сощурился.

— Знаю, — усмехнулась я и неожиданно призналась: — Ты мне нравишься. Сильно. И это совсем не то, что ты прочел в моей голове в первый день.

Я на миг закрыла глаза, борясь с обуявшим смущением. Изгнанник взял мои ладони в свои, прижался к ним лбом и так некоторое время сидел. Потом поднял голову и очень серьезно посмотрел мне в глаза.

— Я сейчас тебе кое-что расскажу, но ты должна сама решить, как действовать дальше.

— Сначала я! — перехватила инициативу, опасаясь, что не получу ответа на очередной вопрос. — Почему Бальтазар назвал меня сосудом?

— Сосудом?!

Дрейк нахмурился, внимательно глядя на меня. Его рука на столе дрогнула, губы плотно сжались, будто мужчина принял какое-то решение.

— Это многое объясняет, но почему…

Он не договорил, а просто потянулся и, подцепив цепочку, извлек мой защитный амулет на свет. Ощутив касание его пальцев, я прикрыла веки и с трудом сдержалась, чтобы не потереться о его руку щекой. Стиснув камень в кулаке, Дрейк кивнул сам себе.

— Хельга, с этого момента я буду ежедневно или через день проверять состояние твоего защитного амулета.

Его слова насторожили.

— С ним что-то не так?

— Хм. Не с ним, скорее с тобой. Мне сложно сейчас это объяснить, прежде необходимо подтвердить одну догадку.

— Ладно.

Я согласна, тем более что это повод видеться с Дрейком чаще. Цепочка была короткой, и нам пришлось наклониться друг к другу через стол, не скрываясь, я с наслаждением вдыхала его свежий запах, то и дело касаясь взглядом губ. Боже! У Дрейка идеальные губы! Я всегда была придирчивой к их форме.

— Так что ты хотел мне рассказать? — спросила, чтобы немного отвлечься.

Пальцы Дрейка на камне стиснулись крепче. Ответ последовал не сразу, и я успела налюбоваться его сосредоточенным лицом, пока он что-то творил с моим амулетом.

— Я долго думал и понял, демон-ищейка гнался именно за тобой, Хелли. Ты представляешь для Бьосангрифа ценность. У меня не нашлось иного объяснения, а то, что ты сказала, лишь подтвердило мою теорию. Именно тебя приманили криком о помощи. Удалось выяснить, что его слышали только принцесса Орана и ты, другие девушки безмятежно проспали всю ночь, и их ничего не беспокоило. Одно никак в толк не возьму: как ты смогла перейти из своего коридорного пространства в иное. На подобное способен только инсальер.

Я пожала плечами:

— Без понятия.

— Спишем это на твои нераскрытые способности. Зачем ты вообще вышла из покоев?

Испугалась за морфа, но об этом нельзя говорить.

— Так ведь звали на помощь, — не соврала, скорее недоговорила я.

Для меня тут не все так однозначно, ведь Клякса прилепился к ночнушке, когда за нами гнался демон. Так что скорее бьосы искали морфа, а не меня. Позже в кабинете Дрейка я старательно прятала перепуганного кружевного дракона под пледом, опасаясь, что флигенердцы его почувствуют. И все же, не выдержав, закинула удочку:

— Мне кажется, ты ошибаешься. Зачем им такая, как я, магическая никчемность?

Все же глубоко засели эти обидные слова в сердце. Не так-то просто их теперь оттуда выполоть.

— Не говори так, Хелли. Я уже признал, что был не прав. Не стирать же тебе память о нашей первой встрече, чтобы ты не обижалась на меня каждый раз, как ее вспомнишь. Считаю это слишком жестоко.

Дрейк усмехнулся.

— Эй! Даже не думай ничего мне стирать! Еще не хватало! Я хочу помнить каждое мгновение рядом с тобой!

Улыбка драона Абданкена стала шире, а потом он резко посерьезнел.

— Хельга, несмотря ни на что, ты должна остаться в отборе и дойти до конца. Теперь я в этом твердо уверен.

— Но…

Он остановил меня жестом.

— Сейчас скажу тебе самое важное. Насколько сильно ты любишь свой мир? Ты ведь не желаешь ему гибели?

— Какое это имеет отношение к нам? — спросила я севшим голосом, ощущая, как внутри что-то обрывается. Да уж. Недолго продлилась иллюзия счастья…

— Если бьосы покорят Флигенерде, остальным мирам несдобровать. Они без раздумий используют порталы, ради них сюда и стремятся. Все миры окажутся в опасности, твой — не исключение. Особенно теперь, когда есть подозрения, что ты можешь оказаться сосудом.

На секунду я представила на улицах наших городов «окна», откуда вываливаются твари вроде двухголового пса, а то и страшней. Уверена, есть у них экземпляры и похуже. А из пистолета такую убьешь? Из пулемета? Что-то подсказывает, что без магии земляне окажутся беззащитными. И все же, несмотря на весь патриотизм, спросила эгоистично-главное:

— Но ты? Что чувствуешь ко мне ты?

Желваки Дрейка дрогнули, вертикальная складка на лбу стала глубже.

— Это неважно, пока идет отбор.

Он выпустил амулет, увеличивая пропасть, образовавшуюся между нами.

— Мне пора. Спасибо за чудесный ужин, Хелли.

Дрейк исчез. Еще с минуту я, не мигая, пялилась в одну точку, продолжая ощущать невесомое прикосновение его губ к уголку рта и думать, показалось мне или нет. Потом поднялась на ноги и обхватила руками плечи. По телу пробежал озноб, когда амулет скользнул в ворот рубашки. Я достала его и взглянула на камень. Теперь он стал густо-фиолетовым, почти черным и снова ожил, заиграв искрами в темной глубине.