— Иногда — да, но, как правило, оно означает душевную слабость. Ваша дочь из тех, кто признает лишь силу, слабость же она презирает. Предоставьте Камилле ее собственной судьбе, и, кто знает, может быть, однажды, она сумеет найти правильный путь.

— Вы очень жестокий человек, Стэн.

— Я — писатель. Я копаюсь в человеческих судьбах и пытаюсь понять, почему они сложились так, а не иначе.

— Вы не любите людей.

— Не люблю, — согласился Мо. — Особенно в толпе. Там нет людей, а есть безликая и страшная масса. Не люблю выскочек, объявивших себя лидерами. И лидеров тоже не люблю. Это путь в никуда. В быту я очень неприятен, потому и одинок. Жена давно ушла к другому, забрав сына. Вы будете смеяться, но я испытал огромное облегчение. Теперь мне не нужно нести за него ответственность. Самое тяжелое в этой жизни — нести за кого-то ответственность. Да, я жесток. И знаю об этом. Но по-прежнему испытываю сострадание и нежность к брошенным собакам и ошпаренным котам, плачущим детям и сломанным цветам. Я сентиментален, Константин Григорьевич, все жестокие люди очень сентиментальны. И сейчас я испытываю сострадание к вам, только что потерявшего своего ребенка. Наверное, это очень больно. Но боль не может длиться вечно, со временем она станет тише.

Я вдруг вспомнила мертвую Варю и с нескрываемым злорадством произнесла:

— Зато Камилле придется за все ответить!

Ответом была снисходительная улыбка:

— Ты не перестаешь меня удивлять, Стефания! Ты совершаешь очаровательные глупости и не замечаешь очевидного. Камилла выйдет сухой из воды. Папу-следователя, конечно, отстранят, но он воспользуется своими связями и отмажет дочурку. Ранение? Какое ранение? Ах это! — он указал на плечо Сухорукова. — Было темно, промазал, попал в себя. Бывает. Забивают же футболисты мяч в собственные ворота. Так что никто не виноват.

— Подожди, а трупы?

— А Камилла никого не убивала, — улыбнулся Мо. — Она вообще чиста и непорочна, как мартовский снег, растоптанный солдатскими сапогами. Пойдем, к тебе в кабинет, пока тут работает милиция. И я, пожалуй, расскажу тебе одну из своих историй. Сказку о Золушке, которая так и не стала принцессой.

Хочешь, дружок, я расскажу тебе сказку? Тогда садись поудобнее в своем любимом кресле, отключи телефон, закутайся в плед, чтобы скрыть испачканный костюм и перекатывай в ладонях бокал с коньяком. Тебе он сейчас совсем не повредит.

В некотором царстве, в некотором государстве, а точнее, на окраине Санкт-Петербурга двадцать лет назад родилась девочка. Маме и папе к тому времени было за сорок, они давно хотели детей. Но не получалось. Вроде оба были здоровы, любили друг друга, а детишек природа не давала. К кому только не обращались, каким богам не молились, все зря. Последняя надежда — курс фитотерапии в удаленном карельском уголке, у потомственного знахаря. Тот, правда, сначала отнекивался: если природа не дает, то, значит, не нужное идти ей наперекор. Шекспира цитировал по случаю: "Природа-мать умна. Да сын ее безмозглый…", но потом сжалился, видя искреннее горе женщины, винившей себя в бесплодии. К тому же она очень боялась, что муж уйдет от нее. На коленях знахаря просила помочь… Скрепя сердце, дал заветный настой.

Травки помогли. Не прошло и двух месяцев, как доктора подтвердили: "Есть беременность!". Сказать, что супруги были счастливы, значит, ничего не сказать. Беременность протекала нормально, в первые месяцы женщина даже похорошела, расцвела. Ждали мальчика, но УЗИ показало, что родится девочка. Что ж, дочка тоже неплохо, не так ли, Костенька? Ты рад? И я рада. Пусть и поясница ноет, и пятна некрасивые на лице появились, и зубы шатаются. Дочки они такие, всегда красоту у мамы норовят украсть. Но что значит красота в преддверии настоящего чуда? Рождения единственного и долгожданного ребенка?

Рожать в сорок два — всегда риск. Особенно, если роды первые. Особенно, Если проблемы с почками, да и сердечко пошаливает. Но она родила. Назло всем медицинским страхам и прогнозам. Назло самой природе. Назло себе. И в наказание получила — высокое давление, мигрени, и все те же, теперь уже хронические проблемы с почками. Ерунда все это, Костенька, главное, что теперь у нас дочка есть, умница, красавица. Камиллочка.

И о чем только люди думают, называя своих детей?!

Насчет умницы и красавицы материнское сердце немного погорячилось. Девочка росла коренастой, приземистой и угловатой. Смазанные черты лица, плохие волоски, неровные зубки. Любое платьице, каким бы оно ни было красивым и роскошным, только подчеркивало непривлекательность, и родители отказались от бантиков, ленточек, пышных юбок и белых гольфиков с помпошками. Практичные футболки тусклых цветов, плотные джинсы, спортивные кофты. То ли девочка, то ли мальчик. Неважно. Главное, чтобы человек был хороший. Не так ли, Костенька? Наша дочка не переживает из-за своей внешности, она хорошо учится, макулатуру вон регулярно в школу носит, друзья ей иногда звонят по телефону. У нее все хорошо. И у нас все хорошо.

Камилла с детства научилась скрывать свои чувства. Они выплеснулись лишь однажды, когда ей на день рождения подарили куклу Барби в красивой коробке, перевязанной ленточками. Жаль, что родители были плохими психологами, и даже после эпизода с мусорным ведром так и не поняли, что нанесли дочке глубокую травму.

Этот мир принадлежит стройным блондинкам, с кукольным личиком и наивно распахнутыми глазами. Этим миром правит не логика, а секс. Примитивные потребности, которые есть у каждого, и каждый готов на многое, чтобы их удовлетворить. Именинный торт застыл на тарелке, родители с чувством выполненного долга смотрели телевизор, а Камилла изучала полученный подарок.

Барби заученно улыбалась, ее черты казались совершенными, линии тела безупречными. Девочка сорвала роскошное платье, обнажив целлулоидные, но опять же безупречные формы. Так вот они какие, ноги от ушей! Провела пальцем с обгрызенным ногтем по кукольной груди. Сердце обиженно заныло. Почему она не такая, как эта кукла? Почему, почему, почему? У Барби было все — красота, наряды и даже мальчик Кен, подстать красавице. У разведенной Барби было намного больше — дом, машина, драгоценности и другой мальчик Кен. У нее, Камиллы, всего этого не будет. Никогда. Она обречена вырасти некрасивой старой девой. Возможно, ей повезет, как и ее матери, и она найдет мужчину, похожего на ее отца. Не очень молодого неудачника, уставшего от одиночества засохших бутербродов. Они станут жить и родят еще одного уродика. Антипода Барби или Кена.

— Вас нужно казнить! Таким, как вы, нельзя иметь детей! — истерично выкрикнул телевизор. Родители с наслаждением смотрели вариант своей истории. Они также были влюблены по собственному желанию. Камилла очнулась. Взяла ножницы и отмахнула роскошную золотистую гриву. Но кукле шла и короткая стрижка. Она по-прежнему лучилась уверенностью в своей красоте. Сломанные руки и ноги, исполосованная ножом гладкая грудь. И как последний штришок: детская нога, наступившая на голливудскую улыбку. Низ живота пронзило странное, теплое чувство. На душе стало приятное и светло. С днем рождения, малышка!