Сержант неловко переминался с ноги на ногу. Кротов держался надменно, с вызовом. Молчание было тягостным.

Прошли минуты, и перед сержантом предстала сама хозяйка, бледная, испуганная женщина. Она робко взглянула на Константина, но тот, дернув подбородком, адресовал ее взгляд милиционеру. Тот неловко закашлялся.

– Сударыня, вы звонили нам с просьбой о помощи, – начал он, упорно избегая смотреть на хозяина.

– Я не понимаю, – почти прошептала она.

– А чего тут понимать? – взвился Кротов. – Товарищ из милиции утверждает, что ты просила их срочно приехать. Якобы тебе угрожает опасность.

Мария расширила глаза, почему-то взглянула на домработницу. Та отчаянно драила тряпкой телевизор.

– Простите, но это ошибка, – сказала она наконец. – Я не звонила вам. Кто-то, должно быть, подшутил.

– Вот и я об этом говорю! – раздраженно отозвался Кротов.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросил сержант, обращаясь к женщине.

– Превосходно! – влез супруг. – Скажи ему.

– Да, хорошо, – поддакнула Мария, но глаза ее смотрели напряженно, выдавая страх.

– А что это у вас? – спросил вдруг сержант, указывая на рукав халата. – Кровь?

Мария вздрогнула.

– Я порезала бритвой руку, – призналась она.

– Надеюсь, ничего страшного?

– Сержант, вы задаете слишком много вопросов. Я начинаю терять терпение, – в голосе Кротова слышалась едва прикрытая угроза.

– Простите, служба, – козырнул он. – Значит, так и запишем. Ложный вызов.

– Пишите и оставьте нас в покое! – повернулся спиной Кротов, показывая, что разговор окончен. – Мария, пойдем.

Сержант поспешно покинул дом Кротовых, моля в душе бога о том, чтобы этот визит не имел для него далеко идущих последствий.

«Проклятые богатеи, – с тоской подумал он. – Сами не знают, что хотят». Однако у дамочки в глазах определенно плескался ужас. В этом сержант милиции был уверен на все сто. Однако это его уже не касалось…

Дверь захлопнулась, но участники неприятной сцены не спешили расходиться. Кротов тяжело смотрел на Варвару.

– Не нравится мне все это, – произнес он.

Та усердно натирала каминную доску, словно происходящее ее вообще не касалось. Но в ее напряженной позе, преувеличенном усердии было нечто подозрительное. Константин прищурил глаза.

– Звонки какие-то. Милиция, – задумчиво продолжал он, не отводя взгляд от сгорбленной спины домработницы. – Эй, Варвара, не знаешь, с чего вдруг к нам заявляются такие гости?

– Не представляю, о чем идет речь, – ответила домработница, ни на секунду не выпуская из рук тряпку, словно собиралась протереть в доске дыру. Она упорно игнорировала взгляд хозяина.

– Ну-ну, – многозначительно произнес Константин. – Пока оставим все как есть. Но если подобное повторится, разговаривать мы будем по-другому.

Неизвестно, к кому была адресована угроза, но Мария разом сникла, а домработница заработала тряпкой еще быстрее.

– Айда наверх, – скомандовал Кротов, обращаясь к жене. – Надеюсь, теперь нам никто не помешает.

Мария, как загнанная кляча, поплелась по лестнице, едва не наступая на подол своего махрового халата. Домработница смотрела ей вслед, но ничего не могла предпринять. Она и так сделала много…

– Так вас выгнали с работы? – затаив дыхание, спросила Лиза.

– Пока нет. Хорошую прислугу найти в деревне трудно, поэтому хозяин решил оставить меня в покое.

– И что вы собираетесь предпринять дальше?

– Ничего! – неожиданно окрысилась Варвара. – Мне работа дорога. Теперь очередь за вами.

– Но я-то что могу сделать? – растерялась Лиза. – Еще раз позвонить в милицию? Но вы же поняли, Мария ни за что не даст показания против своего супруга.

– Кто из нас адвокат? – зло спросила Варвара. – Вот вы и подумайте.

– Но это не адвокатское дело! – возмутилась Дубровская.

– Думайте, – приказала она. – Вам еще заказать колу, или как?

…Павел Майков равнодушно вертел в руках телефонную книжку Эммы. Напротив него сидела взволнованная девушка, жена фармацевта Мерцалова, и сбивчиво рассказывала о результатах собственного расследования. Логики в ее рассуждениях не было никакой, поэтому следователь давно уже потерял нить повествования и уныло глядел на часы, равнодушно отсчитывающие последние минуты его обеденного перерыва.

«Ну, почему все женщины мнят себя великими сыщицами? – рассуждал он. – Может, эту моду ввела незабвенная Агата Кристи, явившая миру свою нудную старуху Марпл? Насколько было бы проще, если бы женщины занимались теми вещами, которые удаются им намного лучше. К примеру, воспитание детей и приготовление пищи». Воспоминания о вкусном борще в служебной столовой не добавили ему хорошего настроения, и он довольно грубо прервал посетительницу: – Не понимаю, какое значение для следствия может иметь тот факт, что Константин Кротов избивает свою жену?

Елизавета обиженно округлила глаза, вероятно, сообразив, что последние сорок минут она общалась сама с собой.

– Я же говорила вам, – начала она. – В предсказании Эммы точно была описана болезненная страсть Константина. Помните про беса, сидящего внутри?

– Ну, и что из этого?

– А то, что Кротов занимает видное положение в обществе и для его репутации губительны подобные слухи. Представьте, как обрадуются злопыхатели, когда на первых страницах газет появятся следующие заголовки: «Сексуальные утехи известного телевизионного магната», «Садизм по-кротовски», «С плеткой по жизни»?

– Желтая пресса может много чего написать, – отмахнулся Майков. – Стоит ли обращать внимание на бульварные газеты? Кроме того, для людей размаха Константина Кротова подобные слухи только реклама. Так сказать, прививка популярности.

– Я не совсем с вами согласна. Кротов сейчас делает первые шаги в политике, и достоверные сведения о том, что он ломает жене нос и тушит о ее ягодицы сигареты, поставят его в крайне затруднительное положение. Боюсь, что после этого ему не останется ничего, кроме как организовывать примитивные шоу на телевидении.

Павел Майков был вынужден признать, что определенная логика в доводах Елизаветы прослеживалась. Но самолюбие не позволяло ему сделать это вслух, поэтому он продолжал упрямиться.

– Ну и что вы предлагаете? – напустив на себя безразличие, спросил он.

– Провести освидетельствование Марии Кротовой и установить наличие на ее теле следов регулярных издевательств, – невинно сообщила Дубровская.

Нет, определенно эта девица была глупа! Она не видела ничего дальше своего вздернутого носа. Надо же такое посоветовать! Бросить вызов такому известному человеку – это все равно что против ветра плевать. А кто, спрашивается, будет отвечать за последствия? Не эта же пигалица с вытаращенными от возбуждения глазами?