Признаться, ситуация озадачила Марию. Она знала доподлинно, знала наверняка, что ее сестра уже давно не была непорочной девицей. Зачем же тогда было ломаться? Тем более непонятным было то, что именно она выступила инициатором такой встречи. Мария видела, как сестра стелила шелковые простыни, ставила на комод свечи и ведерко с шампанским. Почему, спрашивается, теперь она решила изображать из себя недотрогу?

Спор продолжался. Слышалось неясное бормотанье жениха и решительные отказы Анны. Вдруг в комнате что-то звякнуло, раздался непонятный свист, а затем и громкий визг сестры.

– Ну вот же, милая! Видишь, это не так и страшно.

– Не подходи ко мне. Не то я позову Марию.

– Не будь же ребенком! Это просто такая игра.

Мария перестала соображать. Она дорого бы дала за то, чтобы хоть краешком глаза увидеть то, что происходит в спальне. Но она лежала, согнувшись в три погибели, под дверью, боясь себя выдать. В поясницу нещадно дуло, а тело свело от напряженного ожидания.

Мария решила, что Константин бьет сестру. Однако его ласковый, даже немного жалостливый тон сбивал ее с толку. Послышался новый свист. Теперь сестра визжала меньше, но ругалась больше.

– Извращенец чертов! Отойди от меня. Навязался на мою душу!

– Кричи! Кричи, милая! А вот лучше на! Ударь!

– Убери это от меня! – орала сестра.

– Мне не больно! – просил жених.

– У тебя же кровь!

– Не беспокойся. Возьми в руки плетку и отходи меня. Мало я тебя мучил? Ну же, будь смелой. И ругайся, ругайся!

Неизвестно, чем кончилась бы эта сцена, если бы характер сестры оказался более мягким. Но не зря, видно, она пошла в родителей, поскольку устояла перед настойчивыми просьбами Константина и даже вытолкала его вон.

– Убирайся, чтобы я тебя больше здесь не видела! Между нами все кончено.

– Прости, Анна, – бормотал он.

Действия разворачивались уже в коридоре, и поэтому Мария смогла покинуть свое укрытие и даже выглянуть за дверь. Константин поспешно надевал ботинки, а сестра, в коротенькой комбинации, ничего не оставлявшей воображению, стояла в проеме спальни и бросала ему ядовитые слова.

Он кое-как надел куртку и затравленно посмотрел на невесту. Та оставалась непреклонной.

– Уходи. И не бери на себя труд звонить мне. Родителям я как-нибудь объясню.

– Анна, – он сделал шаг к ней.

– Не прикасайся ко мне! – вскрикнула она, словно он собирался ее укусить. – И постой-ка…

Он послушно остановился около двери. Сестра зачем-то ушла в спальню и через мгновение вытащила непонятный предмет, не то хлыст, не то плеть, и швырнула ему под ноги.

– Забирай свое барахло! – приказала она, и он повиновался.

Когда за ним захлопнулась дверь, Анна разразилась бурными рыданиями.

– Сволочь! Я так ждала этого. А он…

Мария стояла рядом и утешала ее, как могла.

– Кретин! Недоумок! Извращенец! – выплевывала Анна приходящие на ум ругательства, а сестра ласково гладила ее золотистые волосы, как обычно делала мать.

– Он бил тебя? – решилась она на вопрос.

– Хуже! Он бил себя, – громко рыдала сестра.

– Не плачь. Радуйся, что все открылось сейчас. Такой он тебе не нужен! – говорила она. «Он нужен мне», – добавляла она про себя. Конечно, сестра не могла читать ее мысли, но если бы она вдруг перестала рыдать и подняла глаза на Марию, то была бы несказанно удивлена. На лице той сияла блаженная улыбка…

Проведя несколько вечеров в читальном зале, она узнала для себя много интересного. Радовало, что Константин, согласно ученым книжкам, был все-таки не законченным психом, а, можно сказать, человеком «с чудинкой». То есть в нормальной жизни «его ненормальности» никак не проявлялись. Он был здоров и успешен. Но в спальне, оставаясь один на один со своей партнершей, он мог требовать нечто странное. Это называлось «эффектом компенсации». Сильные, властные, деятельные люди иногда желают чувствовать себя подчиненными, слабыми и даже униженными. Они могут быть очень верными партнерами, супругами, если вторая половина сможет удовлетворять их тайные потребности, а не выставлять их на посмешище. Осознавая свою непохожесть на других, «свою ущербность», они стараются не допустить гласности и держатся за свою «госпожу».

Итак, многое становилось ясным. Непонятно было одно: что с этим делать? Как стать для Константина Кротова единственной и неповторимой «госпожой»? Но цель заводила. Хотелось действовать…

Константин, робко озираясь, зашел в знакомую квартиру.

– Добрый вечер. Меня зовут Мария, – в очередной раз представилась девушка.

– Очень хорошо. Но где же Анна? – спросил Кротов, обшаривая глазами небольшую прихожую, словно его возлюбленная могла прятаться от него в углу за рогатой вешалкой.

– Проходи в комнату, – вместо объяснения предложила Мария.

Константин повиновался.

В гостиной его глазам предстал накрытый белой скатертью обеденный стол, сервированный на две персоны. Здесь же находились ваза со свежими цветами, длинные свечи в бронзовых канделябрах, бутылка коньяка и две рюмки.

Молодой человек встал как вкопанный, уставившись на все это великолепие.

– Вы кого-то ждали? – спросил он.

– Только тебя, – в тон ему ответила Мария.

– Ну а где же твоя сестра? Где Анна?

– Анна скоро будет.

– Подожди-ка. И вот это все она приготовила для меня?

– Конечно. Сможешь ее дождаться?

– Спрашиваешь!

Константин уселся на диван. Повисла неловкая пауза. Вернее, неловкой ее считала сама Мария. От волнения она не могла придумать ничего, чтобы завязать беседу. Кротову же было все равно. Он относился к ней, как к пустому месту, как к невидимому, призрачному духу, который хоть и находился в гостиной, но внимания не требовал. Так прошел час.

– Что-то задерживается твоя сестра… – сказал он наконец.

Мария пожала плечами:

– Если ты торопишься, я передам ей…

– Нет-нет, – испугался он. – Я лучше подожду.

– Не хочешь пока перекусить? Я поухаживаю за тобой.

Константин с сожалением посмотрел на аппетитные салаты и заливное, сглотнул слюну.

– Если это будет удобно.

– Ерунда! Моя сестра не обидится. Может, немного коньяка?

– Нет, пожалуй.

– Ну, для храбрости?

– Ладно, только немного…

Прошло еще два часа. Бутылка была опорожнена уже наполовину. Константин еле соображал.

– Слушай, как там тебя?