За указателем поперек дороги безвольно распласталась цепь. Прикрепленный к ней знак плашмя лежал на земле.

Мардж продолжала движение, шины хрустели по цепи.

Лес здесь был густ — пышные заросли вечнозеленых растений поднимались по склону горы. Сквозь деревья Чарли видела большое строение, расположенное на полпути вверх. Их сопровождал свист несущегося где-то поблизости водного потока. Вскоре лес расступился, и «Домик в горном оазисе» предстал перед ними во всей своей ветхой красе.

Рекламный щит на шоссе не отдавал ему должного.

Здание было большим. Несуразное сочетание обилия окон, стен и неоштукатуренной древесины, тянувшееся на пять этажей от каменного фундамента до шиферной крыши. Оно стояло на вершине хребта, неустойчиво балансируя, словно связка из «Линкольн Логс»[48], которая вот-вот рухнет. Рядом, с восточной стороны, тек широкий ручей, который в пятидесяти футах ниже падал со скалы в овраг.

Наверное, когда-то все это выглядело прекрасно. Теперь же смотрелось просто жутко. Уединенно доживавший свой век на темной и тихой вершине хребта, освещенный только лунным светом, «Домик» напоминал Чарли мавзолей. Одинокий, наполненный призраками.

По пути автомобиль миновал мост, перекинутый через овраг у подножия водопада. Мост узкий, с низкими деревянными бортиками по бокам, чтобы машина не грохнулась в поток. Он располагался так близко к каскаду, что брызги обильно летели в лобовое стекло. Чарли смотрела в окно и видела темную пучину, бурлившую примерно в десяти футах под ними.

По другую сторону моста автомобиль начинал подъем по грунтовке, такой извилистой, словно вырезанной ножом для чистки яблок. Делая поворот за поворотом, «Кадиллак» медленно взбирался по склону горы.

Там, где серпантин подступал близко к водопаду, вместо деревянного ограждения возвышалась каменная кладка, повторявшая каждый изгиб грунтовки. Всякий раз, когда они проезжали такое место, мириады брызг попадали в стекло.

После еще двух крутых поворотов «Кадиллак» достиг вершины холма. Там грунтовка снова изгибалась, переходя в круговую дорожку прямо перед домом. В пору расцвета на этом кольце, должно быть, постоянно крутилась нескончаемая вереница машин. Теперь одинокий «Кадиллак» Мардж подъехал ко входному портику, она резко затормозила и заглушила двигатель.

— Зачем мы здесь? — спросила Чарли.

— Поговорить.

Мардж почесала голову, двумя пальцами зарывшись под парик, который елозил взад и вперед. Вместо того чтобы поправить, она сорвала его и бросила на пассажирское сиденье, где он свернулся пушистым комком, словно мертвое животное. Натуральные волосы Мардж были белы и торчали из кожи черепа тонкими «ростками чертополоха» высотой в миллиметр.

— Ты больна? — спросила Чарли, меняя тон и надеясь, что сочувствие смягчит Мардж.

Но этого не произошло. Мардж издала едкий горький смешок и фыркнула:

— Прикинь!

— Рак?

— Четвертая стадия.

— Сколько у тебя времени?

— Доктор говорит, возможно, несколько недель. Два месяца, если повезет. Как будто это можно назвать везением.

Несмотря на убежденность Чарли в том, что они прибыли в пункт назначения, Мардж не предпринимала попытки выйти из машины. Чарли надеялась, что это показывало ее внутреннее стремление не делать запланированное. Возможно, потому, что они были заняты разговором, а не замкнуты в тишине. Девушка восприняла это как знак продолжать беседу.

— Как давно он у тебя?

— По-видимому, давно, — неопределенно пожала плечами Мардж. — Когда врачи обнаружили его — вот это совсем другой вопрос.

— Так вот почему ты это делаешь? Потому что знаешь, что у тебя осталось не так много времени?

— Нет, — усмехнулась Мардж. — Я делаю это потому, что знаю: это сойдет мне с рук.

Она распахнула дверцу машины и вышла наружу, забрав сумку, но оставив парик. Затем подошла к другой стороне автомобиля и, открыв заднюю дверцу, целилась из пистолета в висок Чарли, пока та вылезала.

Снова приставив пистолет к спине девушки, Мардж повела ее ко входу в домик — высоким дверям из красного дерева, инкрустированным двумя витражами.

— Толкни ее, — потребовала Мардж. — Она не заперта.

Чтобы открыть двери, Чарли толкнула их плечом. За ними царила кромешная тьма.

— Заходи, — скомандовала Мардж и подтолкнула ее в спину.

И снова Чарли молча повиновалась. Она поняла, что не стоит даже пытаться сопротивляться. Потому что Мардж права — ей сойдет с рук все, что она делает. Она неизлечимо больна. Уже приговорена к смерти. А Чарли из своего киношного опыта знала: мало кто может быть опаснее человека, которому нечего терять.

Внутри здания все было погружено во тьму. Чарли видела только то, что попадало в прямоугольник бледного лунного света, лившегося через открытую дверь. Однако сделать вывод об огромных размерах вестибюля было совсем несложно. Это предполагал и внешний вид «Домика в горном оазисе». Каждый шаг по паркетному полу эхом отдавался под потолком.

Здесь разило заброшенностью, а мрак словно усиливал вонь. Удушающий запах пыли, густой и всепоглощающий. А еще плесень и сырость. Следы проникновения животных. У Чарли свербило в носу. Она пыталась почесать его, но связанные запястья сильно ограничивали амплитуду ее движений.

Сзади Мардж, не отводя пистолета от Чарли, копошилась в сумке. Наконец она достала большой фонарь и включила его. Его слабый свет скользнул по вестибюлю, и взгляд девушки выхватил грязный пол, голые стены, опорные балки, исчезавшие в темноте где-то высоко над головой. Мардж тыкала пистолетом в спину Чарли, направляя ее в дальний конец вестибюля. Там виднелся еще один вход — несколько французских дверей, обрамленных рядами высоких окон. Стекла на дверях, залепленные грязью с обеих сторон, были совершенно непрозрачны. Шторы на окнах — полностью задернуты. Их ткань посерела и казалась пушистой от пыли. В результате они совершенно не пропускали свет, создавая ощущение, что это еще одна стена.

Все здесь казалось уже подготовленным к их прибытию. В свете фонаря Чарли увидела большой прямоугольник холщовой ткани, расстеленный на полу. На нем стояли деревянный стул, табурет и две керосиновые лампы.

Мардж бросила сумку на пол, еще раз перебрала ее содержимое, достала коробок спичек и зажгла лампы. Это двойное свечение значительно лучше освещало лобби, открывая огромное пространство, которое очень напоминало пещеру, особенно своей пустотой. Чарли на секунду представила его в былые времена: заставленное креслами, растениями в горшках и заполненное суетящимися гостями. Теперь оно превратилось в огромное ничто.