Ну конечно, он же голюдь, низший сорт.

Сначала он хотел тихо отсидеть свой срок, но жажда свободы и обида на несправедливость толкнули его на первый побег. Тогда подвёл малый запас пищи и многочисленные поисковые отряды. Во второй раз он подвернул лодыжку и, чтобы не быть сожранным лесным зверьём, вернулся обратно. В третий раз лишился глаза. Теперь у него лицо каторжника и виноват в этом однорукий дворянчик!

С каким же удовольствием он выпустит ему кишки, а потом найдёт того мальчонку-садиста и снесёт обидчику нахальную башку. Почему они позволяют себе такое? Почему считают правильным пытать и лишать прав одних, а другим раздавать все блага? Аммерса трясло от гнева, он настолько затмил разум, что, казалось, снег таял от одного нахождения рядом с ним.

Всё что он хотел — это свободно трудится и получать за это плату. Жениться, завести детей, помогать своим старикам и в один прекрасный день мирно помереть в окружении домочадцев. Но теперь об этой мечте можно забыть. Её вытеснила ярость, обида за свой народ.

Мало что его пугало, но шум внизу заставил застыть. Орда разноликих монстров выходила на открытое пространство. Их было штук пятьдесят. Все разные, но одинаково кровожадные в желании убивать. Они шли в сторону близлежащей деревни.

Аммерс уже видел, что группа всадников скакала им наперерез. Человек пятнадцать. Не слезая с лошадей, они обстреливали тварей огромными камнями навесом. Люди заняли высоту, и Аммерс понимал, что у монстров мало шансов. Один из магов облил холм водой и превратил её в лёд, так что большая часть существ попадали в беспорядке, став удобными мишенями. Но те, кто имел когти, продолжали взбираться и рычать.

Их настигали более точные водные копья, огненные сферы и каменные пули. Отряд уничтожил всех и выпустил зелёный сигнальный фаербол. Территория зачищена. Аммерс было выдохнул свободно, но из лесу к победителям уже приближался другой отряд людей. Тех было раза в два больше.

Выпив немного воды из фляги, Аммерс продолжал смотреть, что будет дальше. Такими темпами тюрьма скоро будет зачищена. Это его не очень устраивало, так как путь в город перекроют патрули.

Но как только он подумал, что придётся снова возвращаться в ненавистную камеру, второй отряд резко начал смертоносную атаку. На людей. Одним махом была убита половина. Какое-то время остатки сопротивлялись, но кинулись наутёк. Их настигла та же участь. Десятки пуль впивались в лошадей и всадники падали, чтобы потом смешаться мясом и костями с землёй и снегом.

Аммерс слушал, как добивают раненых и не шевелился. Из лесу выходила вторая волна уродов и их уже было не меньше сотни. Чтобы ни происходило, сейчас это ему на руку. Пусть людишки режут друг друга сколько хотят. Ему до этого нет дела. Меньше патрулей — больше шансов выжить.

Отряд убийц не стал оборонять холм и в спешке покинул поле боя. Поехали убивать следующих защитников, догадался Аммерс. В такой час убивать своих… Воистину, все они мрази и будут гореть в огне.

Глава 24

Расставания

— Гург! — радостно обхватила его в объятия Марта и полезла целовать губы, щёки, лицо.

Марк сначала впал в ступор. Его не было в общежитии три дня. Всё это время он муштровал офицеров на небольшом полигончике возле стен. Разучивали воздушный бег и всякие прочие нюансы использований ног в магии.

Он пришёл в себя и отодвинул от себя девушку.

— Что с тобой? Прекрати.

— Я думала ты умер, — ломая руки и чуть не плача, ответила она, пытаясь найти его руку.

До него только дошло, что и правда — он не подавал о себе вестей, а Хаанга и Пабло тоже забрасывали на разные участки фронта, не давая даже нормально помыться и привести себя в порядок. На сегодня Марк получил небольшой отгул и встретил девушку, как только её служка доложил о прибытии целителя хозяйке.

Они стояли неподалёку от территории кампуса и на Марка уже поглядывали некоторые ухмыляющиеся личности. Он взял её под руку и повёл в ближайший парк подальше от любопытных глаз и сплетников.

— Как видишь, я не умер и не собираюсь, — сказал он ей.

Впереди было трудное объяснение, и Марк не знал, как подступиться, ведь она схватила его руку слово дрожащий котёнок, которого случайно, по доброте или по тупости душевной, подобрали с улицы. И когда первое ослепление прошло, наступило понимание, что с ним надо возиться. Как-то заботится: кормить, гладить, лечить и прочее такое.

А женщину, как и кошку, прогнать из своей жизни бывает совсем не просто и она как будто чувствовала, что он хочет ей сказать и не давала этого сделать, бесконечно тараторя всякую чепуху и строя далекоидущие планы. В конце концов, у него медленно и незаметно стало портиться настроение из-за навязываемого чувства вины. Абсолютно необоснованного, с его точки зрения. Так что он резко остановился и поднял руку.

— Хватит.

— Не поняла? — невинно хлопая глазками, сказала Марта.

— Прекрати этот балаган. Я… мне сложно об этом говорить, но это нужно сделать — я не люблю тебя, и у нас нет ничего общего. Я сожалею, что дал тебе какие-то надежды и прошу за это прощение.

Она пыталась что-то вставить, но он остановил её.

— Подожди, я ещё не всё сказал. Нет, не начинай, — он взял её за плечи и отодвинул от себя. — Ты встречаешься с Миком. Он мой брат — я не хочу ссориться с тем, кто мне дорог. И ещё, если ты не хочешь стать мне врагом, то прекрати давать ему надежды на то, чего никогда не будет.

— Нет, ты не можешь так со мной поступить, — она пыталась найти глазами его взгляд, но сложно в таких обстоятельствах смотреть открыто в лицо и, да, в этом плане он был трусом.

— Ошибаешься.

— Стой, ты куда?

— Я же сказал — ухожу. Тебя проводит охранник.

Марк почувствовал спиной нарастающее давление и по привычке отскочил в сторону.

— Эй, ты чего? — испуганно округлил он глаза, снег там, где он стоял секунду назад, вытолкнул воздух, оголив коричневый прямоугольник дорожки.

— Это я чего? — улыбка и милое выражение лица куда-то исчезло, и на него смотрела свирепая физиономия женщины, которую лучше не злить. — Я тебе покажу чего!

Скамейка рядом с ним разлетелась на куски и Марк, обвесившись всеми щитами и мысленно перекрестившись, пустился наутёк, а его сумасшедшая сестрёнка продолжала громить парк и топать ногами.

Её пытался успокоить приставленный матерью человек, выглядывая из-за дерева, но