знакомого почти разрушенного здания. Рядом никого не было.

Беф побежал вперёд и увидел разорванное наполовину широкоплечее тело Карла. Он лежал головой вниз, правая рука была неестественно вывернута, но твёрдо держала меч. Соседствующая с ними кузня была буквально снесена. Удивительно как ещё их дом выстоял.

Голюди кинулись разбирать завалы магией. Беф боялся заходить внутрь. Зал, где они проводили празднество, был разрушен. Битое стекло, разломанные доски, измазанная в смерти скатерть. Лавия умерла быстро, но это не принесло облегчения. Беф приоткрыл рот, стараясь не заплакать, внутри как будто прокрутили сердце через мясорубку.

Если бы не крик из-под полы, он бы точно потерял рассудок. Кто-то остался в живых! Снизу он слышал голос.

— Ребята, разбираем завал, быстро!

Погреб придавило каменной плитой.

— Мы, кажется, кого-то нашли! — раздалось снаружи. — Быстрее!

Беф дал задание голюдям разбирать завалы и побежал в сторону кузницы, откуда был зов. В мешанине поломанного кирпича, древесины и чужих жизней они смогли откопать придавленного Асту. У того из живота торчал металлический штырь, нога расплющена, на левой руке отсутствовали почти все пальцы.

— Аста, держись, — Беф стал искать целебные шарики насуко, но неожиданно молодой кузнец выплюнул сгусток крови, правой рукой крепко схватил Бефальта за предплечье и на какой-то неимоверной силе воли смог выдавить из себя лишь одно слово.

— Ж…жива? — его зелёные глаза жадно смотрели в растерянное лицо купца.

— Да, — сказал ему Беф, когда понял о ком речь. — Ты молодец и прости что… — он только начал объясняться, но Аста уже был мёртв, продолжая смотреть, но уже куда-то в пустоту, за полог этой жизни.

— Да куда… — Беф со злостью смахнул слезу. — Куда вы все так быстро уходите? Как же…

— Бефальт! — раздался позади знакомый голос, на него смотрел растрёпанный Кунц Маломе.

Его вид был ещё более жалкий: редкие волосы торчали в стороны, покрасневший нос-картошка и нетвёрдая походка, когда-то сильного человека, растерявшего мощь в мирной паволоке лет. Ему уже далеко за пятьдесят.

Он подошел к Бефальту и сказал то, чего от него не ожидал услышать купец.

— Беф, нужно уходить. Они могут вернуться в любой момент.

Он-то думал, что этот старик что-то скажет про смерти близких. Его жену размазало по стенам, а он печётся о собственной безопасности! Вот значит ты какой, сбросил свою маску в трудный момент.

— Беф.

— Не трогай меня! — одёрнул руку Бефальт. — Что ты делал в погребе в такой момент? Почему ты выжил, а она нет? — яростно кричал он ему в лицо.

Кунц смотрел в землю.

— Нужно уходить.

— Потому что ты напился, да? — слезы душили изнутри.

— Да, — ответил через какое-то время Кунц. — Можешь не верить, но я себе этого никогда не прощу.

— Да кому ты нужен? Ты… Ты…

— Скажешь мне это потом, надо не допустить, чтобы погиб кто-то ещё. Бруно, ты слышишь? Собирай всех и уходим.

В их сторону уже начали порыкивать и скулить, но атаковать не рисковали. В воздух взлетел фаербол.

— Это от ребят, что сейчас с лошадьми, — сказал один из резеки.

Группа сорвалась на бег трусцой. Не хватало ещё потерять транспорт в такой трудный час.

Лавия, Аста, Карл, Коррус… Останки последнего и вовсе не нашли. Скорее всего, он был в этот момент с матерью. Тогда… Тогда его покинул ещё один близкий человек.

* * *

— Зачем ты это сделала? Ну, зач-чем? — заикаясь, спрашивал Мик, хватаясь за голову.

— Микки, я думала, что смогу отыграться. Малыш, не сердись, пожалуйста. У меня от твоего крика голова разболелась.

Микульп нервно расхаживал туда-сюда по комнате в розалии. Бефальт отпустил его после того, как они уладили небольшое недоразумение с одним голюдским семейством. Брату сообщили, что на птичьи острова недавно напали корабли без опознавательных знаков. Они убили добытчиков гуано и потопили грузовое судно.

Также, эти неизвестные сейчас активно бомбардировали острова магией, стирая их с карты. Зачем они это делали? Мику было не понятно. Сейчас его больше интересовала баснословная сумма материнского карточного долга.

Ему прислал записку мальчик голюдь, где оставшийся инкогнито отправитель назначил ему встречу сегодня вечером и сообщил о многотысячном долге.

— Кто он? Кому ты должна, говори сейчас же, — у Мика не было таких денег.

Более того, такой суммы на руках не было даже у Бефальта. Все их капиталы были разбросаны по регионам. По плану его братьев, они расширялись на всю страну и, как это ни парадоксально, испытывали проблемы с наличностью.

— Да не знаю я, — она скастовала себе небольшой шар воды и умыла лицо. — Если бы мне выпал бубновый король, понимаешь, я бы отыгралась — там всё пошло наперекосяк.

— Мам.

— Мам, мам, рязмявкался, — огрызнулась женщина, — говорю же, не знаю, один раз только его видела. Такой придурковатый тип, смотрит как хорёк. Я его красный хорёк прозвала. Ха-ха-ха, — она прокурено засмеялась, вспоминая старое прозвище кредитора.

— Красный? — встревожено спросил Мик и вдруг подбежал к ней и схватил за руку. — П-почему красный? — его голос чуть не уплыл в фальцет.

— Больно, отпусти, — она стала вырываться.

— Говори, почему красный? — требовал Мик.

— Ай, — мать всхлипнула и он, опомнившись, отпустил её побелевшее в месте хвата предплечье. — Потому что этот придурок красится в красный цвет.

У Мика ёкнуло сердце.

— Крижен?

— Да! Да, — улыбнувшись, сказал женщина. — Точно, он.

— Тогда мы попали, — сказал Мик и, сев за стол, прикрыл лицо ладонями. — Что ты натворила, мама…

— А разве у Бефальта не будет такой суммы? Вы же там все богатенькие.

Мик устало на неё посмотрел и замолчал. Через какое-то время он ощутил в ладони тепло. Подняв на неё взгляд, он увидел встревоженное лицо.

— Всё настолько плохо, Микки?

Он поджал губы, высвободил руку и подошёл к окну. На улице темнело, но народ почему-то суетился и бегал туда-сюда.

— Не бойся. Я со всем разберусь.

Он вышел наружу и отправился на место встречи в «Великанскую глотку». Там, как обычно, раздирались местные забулдыги. Пели весёлую песенку про низкорослого неудачливого фатачи, что искал подругу жизни среди людей, а когда нашёл, то стал счастливым отцом ребёночка. Правда, оспаривать это отцовство ему бы пришлось с сотней других портовых грузчиков. Добряк самоотверженно верил, что он единственный и неповторимый.

Наш парень даме не откажет,

Ребёнка-голюдя возьмёт,

Я воспитаю в нём фатачи!

Пока «зелёный» мать е**т.

Последнее слово весело растягивалось, а кто-то даже затянул его пивной отрыжкой. Компания захохотала, била руками об стол и требовала ещё выпивки у грудастенькой официантки. На эту шайку людей уже зыркало три великана.

— Мик,