– Какие деньги! – отмахнулась Удальцова. – Мариночка мне вплоть до самого Нового года все оплатила. Деньги ни при чем. Набедокурил он!

– Как это? – Мужчины переглянулись.

– А так! Пришла я как-то сюда, а здесь все вверх дном! А его самого нету. Я – звонить, отругать его хотела, а телефон его отключен. Это как вам?!

– Нам это… Нас это тревожит, если честно, – признался Горелов, почесал макушку и взял курс в глубь квартиры. – Давайте-ка, Ирина Владимировна, побеседуем мы с вами долго и обстоятельно. У порога-то какой разговор?

– Говорить-то особо не о чем. – Она покорно пошла следом. – Я ведь его с той поры так больше и не видела.

– Съехал?

– Если бы съехал, вещи бы забрал. Вещи-то его все на месте! И выбросить я их права не имею. И оставлять тоже, место они занимают.

– А вы милицию вызывали, когда Гена набедокурил? – вдруг встрял Белов, хотя Горелов заранее подготовил целый список вопросов. Своих собственных вопросов, между прочим!

– Милицию? – удивленно вскинулась женщина. – Да зачем же милицию-то? Жилец он мой все-таки, зачем же мне на него заявление писать? Да и Мариночка все оплатила до конца года.

– Вы хорошо знали ее? – перебил ее Горелов, настырно не желая уступать право допроса напарнику.

– Ну, как – знала? Просто приехала она по объявлению, представилась. Хорошенькая, вежливая. Рассказала, зачем ей эта квартиру нужна.

– И зачем же?

– Для племянника, для Генки. Непутевый он, ох непутевый! – запричитала она. – Учебу забросил!

– Послушайте, Ирина Владимировна. – Это снова Белов! – А когда Гена набедокурил, в чем это конкретно выразилось?

– Да все же вверх дном! Все раскидано, словно тут Мамай прошел.

– А пропало ли что-нибудь?

– Нет, ничего не пропало, – уверенно ответила Удальцова.

– Это вам сам Геннадий сказал? – Белов настырно не давал вставить Горелову хотя бы слово.

– Нет, не Геннадий. Он ведь и не появился больше! Я сама все его вещи сложила.

– Как же вы тогда можете знать, пропало что-то или нет?! – Вот тут уж они изумились в один голос, и Горелов, и Белов, и взглянули друг на друга с возросшей тревогой.

– Я… – она засмущалась, густой румянец залил ее щеки, женщина начала поглаживать себя по коленям, обтянутым коричневыми рейтузами. – Не скажу, что я рылась в его вещах, когда приходила сюда с проверкой, но некоторое любопытство… гм… проявляла. А как же иначе?! Вдруг он подрывник какой-нибудь или наркоман?! Мне же надо знать…

– Понятно, – остановил ее оправдательную речь Белов, подняв руку, будто совковую лопату выставил, честное слово. – Ничего из вещей не пропало?

– Нет. Точно не пропало.

– Квартирант после этого погрома больше ни разу сюда не явился?

– Нет.

– На телефонные звонки не отвечал?

– Нет.

– А… – начал было Белов, но тут Горелов не выдержал и перебил его со злостью:

– А документы его тут? Паспорт, студенческий билет, зачетка?

– Ничего нету, – покачала она головой, подумала и вдруг спохватилась: – Все это было здесь до погрома, точно было! В том вон ящичке лежало.

Она кивнула на тумбочку, на которой стоял большущий ламповый телевизор «Радуга».

– Потом пропало?

– Не пропало, нет… Просто… не оказалось там его документов. Я и подумала, что он смылся по какой-то причине. – Ирина Владимировна засмущалась окончательно, уставившись на свои коричневые, обтянутые рейтузами колени.

– По какой причине, как вы думаете? – вкрадчиво поинтересовался Горелов.

– Марина-то… Мариночку-то, я слышала, убили…

Оп-па! Откуда же она об этом услышать могла? Сорока на хвосте такие новости не носит!

– В газете прочитала, – выдала свой секрет под их горящими взглядами Ирина Владимировна. – И не я, опять же, а соседка.

– Которая?

– В квартире напротив она живет. Я с ней, знаете ли, не очень-то… – Женщина сморщилась, будто лимонной кислоты ей в рот плеснули. – Все у нее претензии какие-то…

– Из-за ваших квартирантов? – догадался Белов.

– Да, все почему-то мешают они ей! А чем, интересно? Ни одна стена ее квартиры со стенами моей не стыкуется. Между нашими квартирами есть еще одна, так она пустая стоит, уже второй год. Ей-то что? А все из вредности! Как же, деньги мои ей покоя не дают! Как я кого-то здесь поселю, так она их живьем поедает. Может…

– Может – что?

– Может, и Генка из-за нее сбежал, а?

– Почему? Почему вы так думаете?

– Так она на меня с газетой этой из-за двери выскочила, как ведьма. Перепугала насмерть! Ага, орет, доигралась! Что, спрашиваю, за дела такие? Вот, она говорит, бандитов у себя селишь! А нам тут, орет, жить с ними под одной крышей! И газетой-то все трясет и трясет перед моим лицом. Потом уж я газету эту у нее вырвала и прочитала про Мариночку. Кто не знал при жизни ее, может, и не узнал бы на снимке, а я узнала. Жалко девочку, хорошая была, отзывчивая…

Слышал бы теперь ее Симон, хмыкнул про себя Белов. У парня мнение насчет своей бывшей любовницы в значительной степени отличалось от подобной характеристики Мариночки. Как отзывчивой лично для него Марина перестала быть, так и мнение его о ней изменилось сразу.

Куда катится мир, интересно? Что с ним станет лет через пятьдесят? Каковы будут его ценности? И останутся ли они вообще?

– Что было дальше?

– А ничего, наоралась она всласть, газету вырвала и к себе ушла.

– Понятно… – пробормотал Горелов.

Он все еще не знал, как ему следует состыковать разрозненные концы двух этих странных преступлений, замыкавшихся лишь в одном месте – на телефонном номере исчезнувшего в неизвестном направлении Геннадия.

– Геннадий к тому времени уже сбежал, надо полагать? – важно выпятил нижнюю толстую губу Белов.

И Горелов ему чуть под дых не врезал. Умничает он или догадывается? Если догадывается, то о чем?

– Да, его к тому времени тут уже не было. Поначалу-то я злилась, не понимала ничего. А когда она на меня так вот с газетой… – Ирина Владимировна подняла вверх руки, хищно напружинила пальцы. – То и поняла я все!

– Что вы поняли? – спросил Горелов, он-то не понимал этого до сих пор.

– Что она и на него так же вот из-за двери выпрыгнула. И орала наверняка, и газетой трясла, и угрожала ему милицией, точно! Он перепугался – вот и удрал.

– А вещи-то зачем разбросал? – недоверчиво откликнулся Белов.

– А может, документы свои искал. Забыл, куда положил, и искал, а? – подсказал Горелов.