— Если ты надеешься, что утром я не смогу подняться, то даже не рассчитывай, — в панике сказала она, слишком взбудораженная, чтобы остановить Бесстыжего. А он, обнажив ее грудь, обвел языком сначала один сосок, затем второй, холодя льдом и согревая дыханием, втягивая в рот и с маниакальным вниманием следя за реакцией Лизы. Под его взглядом хотелось растаять или превратиться в облако. Но Архиповы не сдаются сразу, хотя бы минут пять стоит подождать для приличия. И Лиза продолжала хмуриться, выражая молчаливый протест собственной уступчивости.

Когда льдинка прошлась по животу и скользнула между горячих складок, то Лиза почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Говорить она точно не могла. А Бесстыжий как будто специально не торопился, аккуратно спуская бикини к щиколоткам, и тело начало подрагивать от неудовлетворенности.

— Ну что, отпустить тебя? — донесся хриплый вопрос.

— Боже мой, Одиссей. Ты коварен и хитер. Сдаюсь. Отпусти меня чуть-чуть попозже, хорошо?

— Как скажешь.

Он широко развел ее бедра и коснулся льдинкой чувствительной плоти, заставляя вздрогнуть, а затем погрузил в Лизу два пальца и начал двигать языком в такт. От жара, переплетенного с тающим холодом, в глазах потемнело, и грудь тяжело вздымалась в рваном дыхании. Одиссей — бог, это официально.

Когда она забилась в судорогах, Андрей сильнее прижался языком к клитору, и Лиза начала всхлипывать, паря где-то между небом и землей и наблюдая Северное сияние. Голова кружилась, а в ушах шумело ночное неспокойное море.

Андрей наконец отстегнул наручники, и Лиза блаженно улыбнулась, попутно укусив своего мужчину в плечо.

— Не оставляй меня утром. Хочу проснуться с тобой в последний раз, — попросила она, и Бестужев тяжело вздохнул:

— Перестань драматизировать.

— Пф-ф! Из нас двоих именно ты в истерике. Паникуешь, запираешь меня.

Андрей лег рядом, сграбастав Лизу себе под бок, и, поцеловав ее в макушку, признался:

— Кровь стынет от одной мысли, что ты туда пойдешь завтра.

— Кажется, моя очередь тебя отвлечь. Ты меня охладил, а я тебе кровь согрею. — Она передвинулась вниз к его бедрам и невинно произнесла: — Научи меня плохому. Что там по поводу моего пирсинга и твоих желаний?

* * *

У него с самого утра было паршивое настроение. Лиза у него за спиной о чем-то договорилась с Яннисом, снова ее друг Поль нарисовался, и Андрей просто не выдержал. Никогда он еще не пытался удержать кого-то рядом с собой силой, но Лиза… Он любил ее, и чувство неизбежной утраты пожирало изнутри. С самого начала он ведь знал, что так и будет, но все равно не мог смириться. Но сейчас, когда она рядом, улыбается и искренне пытается его развеселить, он и правда почувствовал себя истеричной девочкой.

— Господи, Лиса, и откуда ты только силы берешь? Я думал, ты спать хочешь. В первый раз ты уснула еще в процессе, по-моему, — рассмеялся Андрей, утаскивая ее за собой с кровати.

— К хорошему быстро привыкаешь, — пожала она плечами, с привычным трепетом наблюдая, как он сбрасывает с себя остатки одежды. Его возбуждало в ней все, и ему нравилось думать, что она тоже восхищается им. — Ты не Одиссей, ты Аполлон. В тебе есть какая-то непередаваемая красота. Харизма, наверное. Подсвеченная добротой и умом… и этими твоими кубиками.

— На колени, харизма ты моя. Если почувствуешь, что не выдерживаешь, то сразу прекратим. Я ведь добрый, — сказал он с иронией, и Лиза послушно села на пол, накручивая длинную прядь волос на палец.

— А ты любишь грязные словечки? Что тебя обычно заводит?

Андрей ухмыльнулся и посмотрел на нее так пристально, что она покраснела. Он целовал ее взглядом — каждый уголок ее тела. Лиса пробуждала в нем глубинные, неконтролируемые инстинкты, и сущность кричала, что это его женщина и он обязан ее защищать.

— Меня заводишь ты. Мне достаточно просто смотреть на тебя, — честно сказал Бестужев, и она с королевским достоинством отбросила спутанные волосы за спину и подвинулась ближе. — Я говорил тебе, что ты чудо?

— Уже несколько дней не говорил.

— Ты чудо. Постарайся не сделать меня инвалидом сейчас. У тебя металл в языке.

— Я буду нежной, — пообещала она и, обхватив пальцами твердый член, осторожно коснулась его губами; Андрей сжал волосы на ее затылке и направлял рукой, давая указания, с каждой минутой теряя самообладание.

— Вот так, молодец… А теперь дыши, — он толкнулся глубоко, так что слезы выступили на ее глазах, и Лиза шумно втянула воздух через нос, издавая низкие гортанные звуки, вибрации которых проникали ему к кровь. Она аккуратно обвела головку языком, постучав по ней металлическим шариком, как он наставлял, а потом позволила ему задать ритм, подстраиваясь в дыхании. Андрей смотрел ей в глаза, и в ее взгляде горела жажда обладания, от которой сносило крышу. Он обхватил голову Лисы ладонями, кончая, и глухо застонал, большими пальцами стирая слезы из уголков ее глаз. У него подрагивали ноги, в горле пересохло, и он не сразу вспомнил, на каком языке должен разговаривать.

— Все-таки ты ведьма, Лиса. Слишком быстро всему учишься.

— Просто я чувствую тебя. Каждое твое желание и движение.

Он вернулся на кровать, и Лиза привычно улеглась рядом с ним, такая теплая и близкая, с веснушками на щеках и плечах. С родинкой на груди. Андрей с Лисой идеально совпадали, будто два атома одной молекулы. Он любил засыпать с ней и просыпаться, чувствовать ее дыхание на своем плече. А еще она иногда разговаривала во сне. Бормотала всякую чушь. Лиза пахла ванилью, и она совсем еще девчонка. У нее вся жизнь впереди.

— Я тоже чувствую тебя. И если с тобой завтра что-нибудь случится, то сразу пойму. Снесу резиденцию Понти к чертовой матери и сяду в тюрьму. Мне все равно. Пусть Яннис, твой ухажер, порадуется.

Лиза прижалась щекой к его груди и с беспокойством сказала:

— Андрей, поклянись мне, что не выкинешь подобного. Я выберусь оттуда. А если не выберусь, то значит, меня там нет. Варианта только два. Так что клянись самым дорогим. Не делай глупостей, которые уничтожат тебя. Даже Понти этого не стоит.

— Но этого стоишь ты, Лисенок.

Она улыбнулась горько и покачала головой.

— Я тоже не стою, Одиссей.

Андрей не стал с ней спорить, чтобы снова не поссориться. Но клятвы не дал.

Семь вечера. На авеню Принцессы Грейс в Ларвотто людно. Атмосфера праздника, кажется, поднимает воды залива, и они вот-вот прольются на почетных гостей летнего благотворительного бала-маскарада. «Сель-дез-этуаль» — Зал Звезд — в огромном комплексе Sporting Monte Carlo забит под завязку.

Мало кто думает сейчас о благотворительности, потому что взгляд растворяется в блеске и роскоши. Температура на улице — плюс двадцать один, но в здании прохладно. Все же тема вечера — венецианский бал, и гости растаяли бы при более высоких градусах по Цельсию. Воодушевленных посетителей ждут театральная постановка, казино и танцы. И сердечная речь главного благотворителя вечера — Ромео Понти. Традиция, все дела.