— Прости. Знаю, что ты не можешь сказать прямо. Это у меня не получается угадать.

Эвис ласково ткнулась мордой мне в ладонь.

Я не чувствовала опасности от своего приемыша. Знала, что она есть — обязана быть! — но не ощущала даже ее тени. С самого начала Эвис вела себя дружелюбно: помогала мне, переживала, поддерживала морально. И может, я спешу с выводами, но мне очень хотелось ей верить. Хотя бы ей. Без опаски, без сомнений. Как самой себе.

— Ты лучшая, Эв, — произнесла я тихо.

Внезапно она заурчала. Звук получился гортанным, низким, но очень ласковым. И в нем я услышала гораздо больше, чем можно выразить словами: искреннюю симпатию, надежду и такое же желание доверять, какое испытываю я сама. В Лунной империи я — светлое отродье, Эвис — безжалостная тварь. Но друг для друга мы стали кем-то большим… настоящим. Почти семьей.

— Я никому не дам тебя в обиду, — заверила решительно. — Ни здесь, ни среди светлых, если нам удастся бежать. Обещаю.

Эвис насмешливо склонила голову набок и вновь ласково потерлась о мою ладонь. Наверное, я опять забегаю вперед, но в ее взгляде мне почудилось такое же обещание. Молчаливое, но бесконечно искреннее.

* * *

Этой ночью я двигалась особенно осторожно. Ступала почти бесшумно и, прежде чем повернуть, плела слабый «ведьмин глаз» — простейшее заклинание, помогающее убедиться, что проход чист. Мне не хотелось повторить ситуацию с Ламией, заметившей меня в прошлую ночную вылазку. Но, к счастью, сегодня коридоры были пусты.

Оказавшись в северном хранилище, я спустила Эвис на пол, проводила взглядом ее и сбегающую в панике крысу и зашагала к нише.

— Привет, Сельва, — я коснулась древка и улыбнулась, почувствовав волну тепла в ответ. — И я соскучилась. Как ты?

Новый отклик получился робким, почти виноватым — Сельва явно вспомнила нашу прошлую вылазку и то, чем она обернулась.

— Не переживай, — я огладила черенок. — Главное, никто не пострадал. Но пока давай продолжим тренироваться в хранилище?

Идея метле явно пришлась не по нраву, но все же она согласилась. Я села на ящик и принялась осторожно, едва ли не по капле делиться светом. В прошлый раз мы обе поспешили, но больше рисковать я не стану. Пока не буду уверена, что тьма Сельвы под контролем, — никаких полетов вне хранилища.

Время здесь текло медленно. Возможно, так казалось из-за гнетущего флера тьмы, которым пропитался каждый сантиметр пространства, а возможно, все дело в обычной усталости: последние месяцы я редко спала больше четырех-пяти часов за ночь.

Внезапно, вырывая из ленивых раздумий, ко мне подбежала Эвис и начала взволнованно приплясывать на месте. Отпустив древко, я подхватила ящерицу на руки и с беспокойством вгляделась в ее мордочку.

— Ты что-то нашла?

Топ. Топ.

Впервые ответ Эвис прозвучал настолько быстро, почти нервно.

— Ты…

Топ. Топ-топ-топ. Топ!

Я замерла, хмурясь. Что происходит?..

Ответом стал приглушенный скрип открывающейся двери.

Сунув Эвис в карман платья, я схватила метлу и вместе с ней вжалась вглубь ниши, мысленно молясь Полуночной Матери, чтобы нас не заметили.

Кто-то вошел. Закрыл за собой дверь и медленно, будто оглядываясь или прислушиваясь, зашагал вдоль стеллажей. Шорох подошв о каменный пол слышался все отчетливее. Кажется, я могла даже уловить звук перекатываемых под чужими туфлями камешков: крохотных, размером с рисовое зернышко. Жаль только, что понять, какие это туфли — мужские или женские, — не удавалось. Разглядеть вошедшего — тем более.

Я видела лишь скрытую капюшоном голову, мелькающую в просветах между захламленными полками стеллажей. Из-за приглушенного света даже цвет накидки не получалось определить. То ли темно-коричневый, то ли темно-фиолетовый, то ли синий, то ли… Слишком много «то ли», чтобы гадать впустую.

Прижимаясь спиной к холодной стене, я даже дышала через раз. Если бы могла — заставила бы сердце биться размереннее и тише. Эвис замерла в кармане и, судя по всему, вместе со мной прислушивалась к окружающим звукам.

Вошедший приближался к нише. Шорох его шагов звучал все громче и будто отдавался эхом у меня в груди. Хотелось зажмуриться, закрыть уши руками, чтобы только не видеть плывущий в полумраке капюшон и не слышать пугающий до стылых мурашек звук.

Я делала так в детстве, когда просыпалась по ночам от очередного кошмара.

Мне не разрешали оставлять зажженной лампу, и единственный свет, который проникал в холодную комнату, был лунный. Он рождал глубокие кривые тени, тянущиеся по полу, словно десятки жадных рук. Ветер шевелил густые кроны за окном, и тени на полу приходили в движение.

Подтягивая колени к груди, я вцеплялась в них напряженными пальцами и неотрывно следила за живым полумраком. Вздрагивала, стоило ветке тополя заскрести по старой раме, и сжималась еще сильнее. Иногда в такие моменты я закрывала глаза и сдавливала уши руками, наивно полагая, что если я не вижу ужаса, то и ужас не увидит меня.

Со временем я перестала прятаться от собственных страхов. Однако сейчас старая, казавшаяся забытой привычка вновь дала о себе знать. Только на этот раз я не поддалась ей.

Застыв статуей, я следила за приближающимся незнакомцем. Он остановился совсем близко — всего в паре метров! — с тихим стуком опустил что-то на полку, щелкнул замком, принялся что-то доставать… Я не видела, что именно. Слышала приглушенный перестук, затем более громкий, словно что-то выкатилось на деревянную полку. Снова щелчок замка и шаги. Только на этот раз не в мою сторону, а к выходу. К выходу!

Уходил незнакомец так же неспешно, осторожно. Уже у самой двери, судя по звукам, он замешкался, а еще через семь ударов моего взволнованного сердца покинул хранилище. Я медленно выдохнула через нос. Выждала добрых две минуты и лишь затем, отставив Сельву, опасливо покинула нишу. Погладила Эвис, высунувшуюся из кармана, и тихо, на цыпочках, подкралась к тому месту, у которого стоял незнакомец.

Сначала я увидела четыре отметины, оставшиеся, по-видимому, от треугольных ножек ларца. Ларца, который кто-то принес, а потом забрал с собой? Но зачем?

Ответ я нашла, едва посмотрев левее. И на секунду дыхание перехватило. На полке, среди укрытых слоем пыли артефактов, едва заметно мерцали четыре крупных камня желтого, красного, голубого и оранжевого цвета — камни светлых чародеев.

Они звали меня. Манили, как на занятии по геомантии, искушали коснуться их. Все во мне откликалось на этот призыв, желало поддаться ему. Пальцы сами, точно зачарованные, потянулись к камням, но в нескольких сантиметрах от разноцветных граней я остановилась.

Кто все-таки принес сюда камни светлых? Зачем? Почему именно в хранилище сломанных артефактов?