– Мот, что значит «ничего не чувствую»? Я однажды сломала зуб, и это было просто невыносимо, мне пришлось сразу же бежать к врачу. – Джули в изумлении смотрела на его челюсть.

– Не знаю, но я и правда ничего не чувствую. – Он уже несколько месяцев жаловался на ощущение легкого онемения в лице и во рту. Случалось, что он прикусывал язык. Я удивлялась, что Мот не замечает, как у него идет кровь, но в целом особо об этом не беспокоилась. Однако сегодняшнее происшествие было за гранью разумного.

– Значит, Моту больше холодных шоколадных батончиков не выдавать.

Мот покатал зубы на ладони, а потом доел «Марс», жуя боковыми зубами.

– Просто теперь я буду их сначала греть. А что мне делать с зубами? Сохранить на случай, если их можно будет приделать обратно?

– Типа, суперклеем, что ли? Не валяй дурака. Их нужно похоронить. Давай положим их вот сюда, под камни вокруг столбика.

Мот бросил обломки зубов туда, куда указал Дейв, в кучку камней, которая удерживала дорожный столбик в вертикальном положении.

– Прощайте, зубы. Часть меня навеки останется в Заполярье.

Поверх обломков я посыпала немного пепла; в этом жесте было что-то от похорон. Что-то окончательное и бесповоротное. Скорее всего, Мот больше никогда не окажется на вершине горы в Исландии. Но, кроме того, наше символическое действие было молчаливым признанием хрупкости его тела и тех перемен, которые почти незаметно несла с собой его болезнь.

///////

Оставив черный пепел долины позади, мы вновь оказались среди разноцветных холмов. Солнце светило вовсю, подчеркивая их сияющие краски ярче прежнего. Тропа наконец выровнялась, и мы шли параллельно горе, одетой в шапку льда, а ледяной ветер не давал нам снять дождевики, несмотря на солнце. Со всех сторон земля продолжала выдыхать серные клубы, которые поднимались из голубых и зеленых камней, окружавших скважины. Две овцы медленно брели мимо облака пара. В южных горах Исландии очень мало овец, несмотря даже на то, что их на острове в два раза больше, чем людей. Ничто не привлекает их сюда, не считая редких полосок зелени тут и там на отдаленных склонах, и однако время от времени они появляются по двое и трое – небольшими семьями. Эти овцы живут тяжелой жизнью в суровых условиях, проходят километры в поисках источников воды и пищи, но здесь, в горах, они свободны быть собой – ничем не ограниченными дикими созданиями. Мы пошли дальше, растроганные видом единственных животных, которые попались нам за два дня. Ни зверей, ни птиц, ни насекомых – никого, кроме людей. Этот просторный и голый пейзаж – не место для жизни. Но пока мы шли по нему молча, каждый удивляясь чему-то своему, я вдруг почувствовала, что не была так близко к своему истинному «я» со времен юго-западной береговой тропы. Здесь дышала только земля, и я с ней вместе.

За небольшим перевалом тропа мягко вилась вдоль пологой вершины холма среди сланца и валунов, везде вокруг нас пестрели голые камни самых разных оттенков. Неяркие золото и охра под синим небом, по которому неслись белые облачка. Пейзаж настолько новый и непривычный, что моим глазам тяжело было его воспринимать. Я с облегчением перевела взгляд на яркие куртки Дейва и Джули, уже пересекших небольшую долинку. О таком виде любой фотограф мог только мечтать, и я сделала несколько кадров, зная, что через разбитый объектив старого мобильника эту сцену все равно не запечатлеть. Но пока яркие пятна не исчезли из виду, я не отводила от них глаз, пытаясь навсегда сохранить это чудесное мгновение в своей памяти. Дикий открытый простор. Место, нетронутое микроорганизмами или пеплом, ничего, что могло бы превратиться в почву и пищу для роста. Только пустой холст, и на нем дикие, ничем не нарушаемые цвета новой земли. Место настолько тонкое, что обе стороны вечности встречаются здесь в едином бесконечном цикле.

///////

На краю гряды мир изменился. Цветные горы внезапно закончились, резкий спуск вел вниз по заваленной обломками камней осыпи к черному дну долины, которая простиралась на километры вперед, тут и там усеянная озерами и громадными каменными волнами, которые вырастали из земли гребнями, готовыми разбиться яростной пеной о какой-нибудь дикий черный берег. В отдалении долину окаймляли остроконечные горы, поросшие зеленью. Растительность. Жизнь. И на самом дальнем плане этого странного пейзажа белым ломтиком между небом и землей маячил далекий ледник, монументальный и холодный.

Вчетвером мы выстроились в ряд у границы известного нам мира. Двое мужчин – суровые, закаленные альпинисты с новейшим снаряжением и с профессионально упакованными рюкзаками – сфотографировали нас перед тем, как уверенной походкой уйти за обрыв.

Далеко впереди солнце отразилось от цинковых крыш хижин, стоявших на берегу озера Альфтаватн. Мерцающий оазис, до которого нам предстояло еще много часов пути. Сантиметр за сантиметром мы спускались по скользкой, осыпавшейся под ногами почве, изо всех сил напрягая мышцы в надежде защитить колени от перегрузки. Склон казался бесконечным. Я на секунду присела на валун и осмотрелась – мы спустились только на треть. Четыре человека в том возрасте, когда суставы уже нелегко восстанавливаются после переутомления: кому-то из нас было под шестьдесят, а кому-то и за. Но на мгновение мне снова было двадцать два года, и я снова стояла на склоне горы Грейт Гейбл в Озерном крае, рядом с Мотом, одетым в вылинявшие голубые шорты – он не вылезал из них уже которое лето подряд. Мы поднялись на гору ранним утром ясного солнечного дня и несколько часов пролежали на вершине, любуясь небом и проплывающими облаками. Стояла середина дня, и мы собирались спускаться. Нам отчаянно хотелось сразу же отправиться на другой край долины и подняться на Скофелл, самую высокую гору в Англии, но времени на это не осталось, пора было возвращаться на шоссе и ехать на юг, чтобы на следующий день выйти на работу. Склон уходил вниз крутым серым откосом, до самого подножия усыпанным обломками камня. Тропа пролегала по его центру, по неудобной, осыпающейся поверхности. Мот откинул с лица длинные волосы, ветер подхватил светло-русые пряди и подбросил вверх, придав ему полубезумный вид.

– Сбежим вниз?

– Что?

– Сбежим вниз, тогда перед отъездом еще успеем пообедать в пабе. – Он согнул колени, вывернул ступни и побежал вниз по камням, которые лавиной осыпались следом под его ногами. – Или, если хочешь, можешь как бабуля ползти вниз, пока я буду уплетать пирог и жареную картошку! – И он помчался вперед вместе с подпрыгивавшим на спине рюкзаком, скользя по камням навстречу обеду, как серфер по воде.

Я всегда следовала за ним. Вопросов тут быть не могло: куда бы он ни пошел, я была на шаг позади. Я приняла ту же позу, что и он, расставила руки в стороны, как серфер, и отдалась на милость камней. Колени согнуты, тазобедренный сустав расслаблен, я летела по каменному эскалатору, а Мот ждал внизу – волосы растрепаны, весь в пыли – и протягивал руки, чтобы поймать меня.

Когда мы теряем уверенность в своем теле, забываем, как доверять ему? Чем тот день отличался от сегодняшнего? Я смотрела, как спускаются мои попутчики. Дейв, помоложе остальных, был уже почти внизу. Мот старательно прощупывал путь палкой, не доверяя своим ногам. Джули, самая старшая из нас, переставляла ноги так же осторожно, как и Мот, чтобы сберечь свои слабые колени. Все дело в том, как мы двигаемся. Мы сжимаем мускулы, держим ноги прямо, как палки, в попытке защитить суставы от резкой боли. Когда мы были молодыми, все мышцы у нас были расслаблены, они пружинили, смягчая удар, действуя наподобие гидравлической подвески. Я встала и чуть согнула колени, ослабив тугое напряжение в бедрах. Я могу хотя бы попытаться; просто расслабиться. Повернувшись боком, я задумалась, не сбежать ли вниз, но тропа была такой крутой, так извивалась между опасно наклонившимися булыжниками, что рисковать не стоило. Так что я пристегнула палку к рюкзаку и пошла на полусогнутых ногах, чуть пружиня с каждым шагом, доверяясь склону. Добравшись до подножия горы безо всякой боли или скованности, я как будто побывала в другом месте и в другом теле. Может быть, и вправду старение идет от головы. Возможно, лучший способ его победить – это вовсе не дорогие сыворотки, бесчисленные часы в спортзале и остро отточенный скальпель. Вероятно, нужно просто верить в то, что наши тела останутся такими же сильными и надежными, как раньше, почаще бывать на природе и пореже смотреть в зеркало.