Воришка стоял на карачках, в одних трусах и носках посреди пустынной улицы — жалкое зрелище. В довершение всего Ширли сорвала с его шеи цепочку с металлической пластинкой и повелела смотреть в глаза.

— А теперь, мелкий засранец, послушай меня. Почему ты напал на нас? Потому что увидел двух одиноких беззащитных женщин?

— Но мадам, это не я придумал, это кореш мой.

— Говнюк трусливый, тебе не стыдно?

— Отдайте мне цепочку, мадам, верните!

— А ты вернул бы нам сумки, если бы мы попросили? Отвечай!

Она стукнула его головой оземь. Парень заорал, стал божиться, что никогда больше так не будет, что в жизни больше не тронет одинокую женщину на улице. Белое тощее тело корчилось на черном асфальте. Ширли, придерживая его ногой, придвинулась к вентиляционной решетке и бросила туда цепочку с пластинкой. Пластинка звякнула о дно люка. Парень грязно выругался, и Ширли вновь стукнула его по затылку. На этот раз локтем. Парень, скрючившись от боли, предпочел оставить сопротивление и бессильно уткнулся в асфальт.

— Видишь? Я сделала с тобой то, что ты раньше сделал с нами. Конец твоей висюльке. Так что заткнись и подумай о своем поведении. Понял, сопляк поганый?

Парень, защищаясь рукой — вдруг опять ударит — встал, покачнулся, потянулся подобрать свои одежки, но Ширли мотнула головой.

— Так пойдешь. В трусах и носках. Вперед, засранец.

Ширли подождала, пока он скроется из виду, сгребла его вещи в ком и швырнула в контейнер со строительным мусором. Выпрямилась, подтянула штаны, поправила одежду и напоследок выдала еще одно замысловатое английское проклятье.

Жозефина смотрела на нее в упор, пораженная побоищем, произошедшим на ее глазах. У нее аж дух захватило. На ее вопрошающий взгляд Ширли лишь пожала плечами и бросила:

— Вот еще и поэтому у меня нет жениха. Это тебе вторая подсказка!

Она подошла к Жозефине, осмотрела ее кровоточащий нос, достала из кармана носовой платок и вытерла подруге лицо. Жозефина поморщилась от боли.

— Ничего страшного, — сказала Ширли. — Нос не сломан. Это просто ушиб. Завтра будет сиять всеми цветами радуги. Скажешь, что ударилась о дверь парикмахерской, когда выходила. Ни слова детям обо всей этой истории, ладно?

Жозефина кивнула. Ей очень хотелось спросить, где это Ширли так научилась драться, но она больше не решалась задавать вопросы.

Ширли открыла сумку и проверила, все ли на месте.

— А у тебя ничего не пропало?

— Нет…

— Тогда пошли!

Она взяла подругу под руку и потянула вперед. У Жозефины дрожали коленки, она попросила остановиться, чтобы прийти в себя.

— Все нормально, — усмехнулась Ширли. — Первый раз всегда так. Потом привыкаешь. Сможешь сейчас разговаривать с детьми, как ни в чем не бывало?

— Я бы что-нибудь выпила… А то голова кружится!

В подъезде они заметили Макса Бартийе, который сидел на ступеньках возле лифта.

— У меня нет ключа, а мама еще не пришла.

— Напиши записку, что ждешь ее у меня, — скомандовала Ширли таким непререкаемым тоном, что парень лишь послушно кивнул. — Ручка, бумага есть?

Он мотнул головой в сторону портфеля. И отправился наверх по лестнице, чтобы оставить на двери записку. Жозефина и Ширли поехали на лифте.

— У меня нет для него подарка! — сказала Жозефина, исследуя в зеркале свой нос. — Вот я уродина, мамочки мои!

— Когда наконец ты научишься говорить, как все люди: «Твою мать!». Я ему дам денежку в конверте, сейчас для Бартийе это нужней всего.

Она повернулась к Жозефине, придирчиво осмотрела ее нос.

— Попробуем приложить лед. И помни: стеклянная дверь парикмахерской. Не ляпни чего, прошу! Рождество как-никак, ни к чему портить им праздник и забивать голову всякими страшилками!

Жозефина отправилась за девочками и подарками, которые она спрятала на самую верхнюю полку в своем шкафу.

Девочки похихикали над маминой неуклюжестью и раздувшимся носом. Из-за двери Ширли доносились рождественские песни на английском. Они позвонили, Ширли открыла, радушно улыбаясь — от разъяренной фурии, с легкостью проучившей трех подонков, не осталось и следа.

Развернув подарки, Гортензия и Зоэ завизжали от восторга. Гэри достал ай-под, подаренный Жозефиной и аж подпрыгнул от радости.

— Йес, Жози! — завопил он. — Мама не хотела мне его покупать! Ты такая!.. Ты самая!.. Ты просто супер!

Он бросился ей на шею, расцеловал, примяв больной нос. Зоэ недоверчиво рассматривала диснеевские мультики, поглаживая новенький DVD-плейер. Гортензия была в шоке: мать купила ей последнюю модель «Макинтош», не какую-нибудь дешевку по скидке! А Макс Бартийе рассматривал со всех сторон купюру в сто евро, которую Ширли положила в конверт с рождественской открыткой.

— Зашибись! — поблагодарил он с восторженной улыбкой. — Ширли, ты подумала обо мне! Вот почему мама не пришла! Она знала про твой праздник и специально не предупредила меня, чтоб получился сюрприз!

Жозефина подмигнула Ширли и протянула ей свой подарок: первое издание «Алисы в стране чудес», которое ей удалось раздобыть на блошином рынке. А Ширли ей подарила великолепный свитер из черного кашемира.

— Это чтобы в Межеве пофорсить.

Жозефина крепко обняла ее. Ширли беззаботно махнула рукой — легкая, нежная… «Мы с тобой отличная команда», — шепнула она. Жозефина не нашлась с ответом и еще крепче ее обняла.

Гэри открыл ноутбук, показывая Гортензии, как им пользоваться. Макс и Зоэ изучали коробки с фильмами.

— Ты еще смотришь мультики? — спросила Жозефина Макса.

Он поднял на нее шалые от восторга глаза — взгляд совсем маленького мальчугана — и Жозефина чуть не разрыдалась. «Держись, не то скоро превратишься в фонтан», — велела она себе. Ее так пугал этот праздник, первый праздник без Антуана, а он получился лучше некуда. Ширли нарядила елку. Стол был украшен ветками остролиста, снежными хлопьями из ваты, звездами из золотой бумаги. Длинные красные свечи в деревянных подсвечниках озаряли комнату таинственным, сказочным светом.

Они откупорили бутылку шампанского и принялись за индейку с каштанами, приготовленную по специальному фирменному рецепту Ширли, а после еды отодвинули стол и стали танцевать.

Гэри пригласил Гортензию на медленный танец, матери наблюдали за ними, потягивая шампанское.

— Какие лапочки, — сказала слегка захмелевшая Жозефина. — Надо же, и Гортензия ломаться не стала! Пожалуй, она даже чересчур к нему прижимается!

— Ну да, чтобы он ей компьютер настроил.

Жозефина пихнула ее локтем в бок, и Ширли удивленно вскрикнула:

— Не задирай каратистку, получишь!