– Да… Думаю, там внизу уже вызвали, но нам тоже следует позвонить.

Сельвинская набрала номер и сбивчиво объяснила дежурному, что и где случилось.

– Сейчас приедут.

Кремер сел к столику, налил полную рюмку «Финляндии» и выпил. Как бы там ни было, а в этом он сейчас нуждался сильнее всего.

За всю дорогу Сельвинская не сказала ни слова, только нервно курила – зажигала сигарету, гасила в пепельнице после пары затяжек и доставала следующую. Кремер тоже молчал, уделив все внимание управлению машиной. Это нетрудно, когда ни единой путной мысли в голове.

Милицейское разбирательство длилось недолго. Им задали вопросы, зафиксировали ответы и отпустили с миром, пообещав вызвать, «когда потребуется». Забрали диск с фильмом, как вещественное доказательство… Что до жены погибшего, она не оправилась от шока, отвечала односложно и невпопад, и ее оставили в покое. Врач «Скорой» сделал ей укол транквилизатора и рекомендовал сон. Возможно, в иных обстоятельствах аналогичные происшествия расследуются тщательнее, но показания знаменитой актрисы (не вполне трезвой) и приезжего каскадера (трезвого как стекло) не могли бы вызвать сомнений даже у Пифагора или кто там советовал сомневаться во всем.

Кремер свернул к дому Сельвинской. Она вышла, громко хлопнув дверцей. Вышел и Кремер, отдал ей ключи.

– Не надо провожать до квартиры, Сергей, – с ледяными нотками в голосе проговорила Алена.

– Постарайся успокоиться и заснуть, – сказал Кремер. – Увидимся на студии?

– Наверное, – холодно ответила актриса, обошла машину и взбежала по ступенькам к подъезду. Кремер отправился на поиски такси.

Нелепая смерть Шабанова отрезала единственную нить… Разумеется, людям Шведова по их милицейским каналам немедленно станет известно о происшедшем, если уже не известно. И что сказать человеку Шведова, когда он позвонит? Гейм овер?

Кремер ответил иначе.

– Извините, вы ошиблись номером, – сказал он, что означало: сдвигов нет, операция продолжается.

Ибо чем дольше он размышлял над обстоятельствами смерти Шабанова, тем больше находил причин для сомнений.

Виктор Шабанов. Спецназ ГРУ. Хладнокровный, расчетливый, уверенный в себе профессионал. И его настолько вывел из равновесия злополучный фильм, что почти лишил рассудка? И еще: способен ли вдребезги пьяный человек сразу попасть ключом в замочную скважину? Между тем Кремер не слышал никакой возни, шорохов, стуков за дверью. Только щелчок и поворот ключа. Да, в квартире играла музыка, но не настолько громко, чтобы заглушить эти звуки, тем более что Кремер был настороже. Шабанов не был пьян – во всяком случае, не до такой степени, как хотел выглядеть. Выпил несколько рюмок для запаха… Но тогда какую цель преследовал он своим странным представлением и для кого устраивал спектакль? Не для Кремера же. Для Сельвинской? Ее роль неясна, если она и играет здесь какую-то роль. А Оксана? Действительно ли ее снимали в бессознательном состоянии, одурманенную наркотиками, как она утверждает? События вчерашнего дня виделись Кремеру либо цепью очень уж неправдоподобных совпадений, либо напротив – осуществлением стройного, продуманного, но абсолютно непонятного из-за недостатка информации плана. И он склонялся ко второй точке зрения.

Tак или иначе, Шабанов переиграл и разбился. Приходилось начинать с нуля, и первым делом Кремер решил повидаться с Оксаной.

Однако тем временем другой человек должен был повидаться с ним.

С утренней съемки Кремер вернулся в 14.30. Хмурые тучи заволокли солнце, вдали угрюмо погромыхивала приближающаяся гроза. Едва Кремер приступил к чему-то среднему между завтраком и обедом, как в дверь позвонили. Кремер заглянул в глазок и открыл. На пороге стоял Станислав Михайлович Горецкий, полковник ФСБ и единственный человек, приехавший встретить Кремера, когда того освободили из заключения… Не вышло у них тогда разговора, и сейчас Кремер меньше всего ожидал увидеть этого человека.

– Здравствуй, Андрей, – просто сказал полковник.

– Проходи, – ответил Кремер после паузы.

– Рукопожатия не будет?

– Я еще не знаю, с чем ты пришел.

Они прошли в комнату и сели в кресла.

– Сейчас я работаю со Шведовым и полностью в курсе твоей миссии, – произнес Горецкий, вытаскивая пачку «Явы».

– Вот как? Он в Москве?

– Нет.

– Он мне о тебе ничего не говорил.

– Не говорил, потому что надобности не было.

– А теперь есть?

– Да, теперь есть. После того что случилось вчера, и после твоего ответа по телефону.

– Понятно. Шведов решил, что коль скоро я вижу некий резон продолжать операцию, есть смысл нам объединить усилия?

– Примерно так.

– Или так решили в его загадочном «управлении М»? Чем оно все-таки занимается? О, я помню, ты говорил мне, что понятия не имеешь… Я тебе и тогда не поверил, а сейчас тем более.

– Чем оно занимается? – задумчиво повторил Горецкий. – Как бы тебе это попроще объяснить… Фильм «Секретные материалы» смотрел? Малдер, Скалли? Ну вот. Приблизительно то же самое.

– Стас, извини. У меня сейчас не самое подходящее настроение для шуток.

– У меня тоже, – серьезно сказал полковник.

В молчании Кремер испытующе смотрел на Горецкого, потом вздохнул.

– Ладно, оставим пока Скалли с Малдером. Что практически? Об этой штуке, за которой мы охотимся, выяснилось что-нибудь?

– Ровным счетом ничего. Правда, удалось как будто установить, куда направлялся хабаровский транзит…

– Что значит «как будто»?

– По ряду косвенных данных. Видишь ли, невдалеке от Амурска находился какой-то научный комплекс, лаборатория или что-то такое… Нам не удалось узнать, кому он принадлежал, кем финансировался и чем они там занимались…

– Подожди, подожди. – Кремер поднял руку. – Как это «не удалось узнать»? Научный комплекс в карман не спрячешь.

– В наше время, Андрей, спрятать можно хоть военный завод. Были бы деньги…

– Гм… Ну хорошо, а почему «находился», а не «находится»? Куда же он подевался?

– Рванул, да так, что одна пыль осталась. Шведов в Хабаровске сейчас этим занимается.

– Интересные дела… Прямо-таки одна пыль?

– Ну, не совсем… Остался еще человек, их охранник.

– Это уже кое-что!

– Мало что. Он умер в больнице… Успел только сообщить, что перед самым взрывом некто пробрался в этот их комплекс. Охранник преследовал его машину на мотоцикле, но догнать не сумел, разбился…

– Он хоть описал этого «некто»?