– Что там может описать умирающий человек. – Полковник с горечью махнул рукой. – Несколько слов в полубреду. Но это вполне мог быть и Шабанов. Во всяком случае, он не исключается.

Кремер взглянул в окно. Гроза проходила стороной, хотя шальные крупные капли и шлепались на подоконник.

– Так, – сказал Кремер. – Что же выходит? Через Хабаровск эту химическую дрянь возили в лабораторию под Амурском…

– Это скорее догадка… Хотя и обоснованная.

– Будем пока отталкиваться от нее. Итак, Голдин в Хабаровске делает попытку эту штуковину перехватить. Неудачно… Тогда допустим, что Шабанов пробирается в лабораторию – возможно, тоже за ней? Черт возьми, что же это такое? Почему она им так нужна?

Горецкий развел руками:

– Ты хочешь, чтобы я тебе ответил? Давай лучше займемся Шабановым, его гибелью.

– Ты же читал милицейский отчет?

– Читал. Но я там не был, а ты был.

– Добавить мне толком нечего… Вот разве этот фильм на диске… Ты его видел?

– Он у меня, – подтвердил полковник.

– Там отчетливо видно лицо Оксаны Шабановой. Можно ли установить, была она под воздействием наркотика или нет?

– Не знаю… Глаза вроде остекленевшие, бессмысленные. Но, возможно, играла. Надо отдать психологам. Думаешь, она замешана?

– Черт ее знает… А Сельвинская? Случайно она затащила меня к Шабановым именно в этот день или намеренно?

– Тебя послушать, там целый заговор…

– Я стараюсь понять… Ладно, вернемся к фильму. Есть там что-то, что позволило бы выяснить, где он снимался? Детали обстановки, вид из окна?

Полковник безнадежно покачал головой.

– Какой там вид из окна… Постель, и все. Сбоку торчат какие-то мохры, но проверять все квартиры Москвы в их поисках…

– А вторая женщина?

– Ее не опознать в этих проклятых доспехах…

– А с самой Оксаной ты говорил?

– Да, – кивнул Горецкий, – я к тебе приехал прямо от нее.

– И что она сказала? Где пила в тот день, с кем?

– Была якобы вечеринка киношников, десятка два человек. Шабанов и Оксана там поссорились, ему не нравилось, что она много пьет… И она ушла.

– Одна? Он остался?

– По ее словам, да. Но можно найти и опросить свидетелей… Она говорит, что ушла сильно пьяная, а потом не помнит ничего. Очнулась уже дома. Потом уже смутно припомнила, что затащили ее на эту съемку, переживала страшно… Боялась, что фильм где-то всплывет… Но кто затащил, как, куда – нет, не помнит.

– Значит, Шабанов на вечеринке присутствовал… И остался…

– Ну да, – сказал полковник. – Думаешь, он сам это подстроил? Подсыпал ей что-нибудь? С какой же целью?

– Хорошо бы у него спросить, – кисло пошутил Кремер.

– Да, неплохо бы… Но что ты намерен делать?

– Пока не знаю…

– Совсем?

– Почти. Есть кое-какие соображения, но пока хлипко, очень хлипко…

– Поделиться не хочешь?

– Нечем, Стас. Как только, так сразу…

Полковник написал две цепочки цифр на листке записной книжки, показал Кремеру, вырвал листок и сжег в пепельнице.

– Звони в любое время, эти линии не прослушиваются. Но лучше не по мобильнику…

– Конечно.

– И вот еще что…

– Да?

Полковник сунул руку во внутренний карман пиджака и достал пистолет «шварцлозе».

– Держи, это тебе.

– Спасибо. – Кремер принял оружие. – Надеюсь, не пригодится…

– Андрей, ни я, ни Шведов не просим, чтобы ты докладывал о каждом шаге, имей в виду. Если ты нарушишь закон – скажем, убьешь кого-нибудь ненароком, – мы вряд ли сможем тебя прикрыть. Так что лучше нам не все знать… Твое преимущество в независимости.

Полковник не мог выразиться более недвусмысленно. Действуй на свой страх и риск, было сказано Кремеру, если подобное напутствие можно отнести к брошенному в реку щенку. Выплывет – хорошо, не выплывет – спишем.

Поднявшись, Горецкий протянул руку:

– Удачи.

На сей раз рукопожатие состоялось.

На такси Кремер отправился к Оксане Шабановой. Да, Стас Горецкий говорил с ней, но одно дело – полковник ФСБ, и совсем другое – знакомый ее подруги, выпивавший с ними, когда все и произошло… Если суметь найти правильный, доверительный тон, можно узнать много интересного.

Но ему не повезло. Он не только ничего не узнал от Оксаны, но ему и вообще не довелось с ней поговорить.

Лифт доставил его на шестнадцатый этаж. Он позвонил у двери, подождал. Никто не отозвался. Кремер надавил кнопку звонка еще раз и тут обратил внимание, что дверь чуть-чуть приоткрыта. Он толкнул ее и вошел. Едва уловимый горький запах витал в воздухе – запах, слишком хорошо знакомый Кремеру, чтобы не угадать его происхождение.

Оксана Шабанова сидела в кресле спиной к двери перед клавиатурой включенного компьютера. На ее виске темнело небольшое отверстие, по щеке стекала струйка подсохшей крови. Пистолет «беретта» валялся на полу. Пальцы бессильно повисшей руки Оксаны почти касались вороненой стали. На экране компьютера светились буквы единственного слова, набранного крупным шрифтом:

«Простите».

Судя по тому, как подсохла кровь, выстрел прозвучал около часа назад. Если бы его кто-то слышал и понял, что это именно выстрел, а не хлопок пробки от шампанского, милиция давно была бы здесь.

Кремер обвел комнату взглядом. Насколько он мог припомнить, здесь ничто не изменилось со вчерашнего дня, даже бутылка «Финляндии» по-прежнему на журнальном столике. Он прикинул уровень жидкости в бутылке – меньше, чем оставалось вчера, но ненамного.

У двери в лоджию Кремер встал на колени, ухватил пальцами верхний закругленный конец шпингалета и потянул. На полпути шпингалет застрял. Кремер хлопнул дверью примерно с той же силой, как вчера Шабанов. Шпингалет упал в лунку, запирая дверь. Кремер дважды повторил опыт с неизменным результатом. Да, при верхнем положении шпингалета достаточно захлопнуть дверь, и она запирается, а вот открыть ее без боковой ручки уже не так легко. Он совсем вытащил шпингалет из направляющих и осмотрел металлический цилиндрик. Кажется, ручка не просто расшаталась и отвалилась, а откушена бокорезами, сам же цилиндрик слегка сплющен в середине.

Он вышел в лоджию. Действительно, все эти принадлежности ремонта делали пребывание здесь не совсем безопасным. Сваленные доски повышали уровень пола, о ящики легко споткнуться, на рейках может подвернуться нога… Тем более если человек пьян – но как раз это обстоятельство вызывало у Кремера сильные сомнения. Да и если уж на то пошло, остекление лоджии – странное занятие для Шабанова.