– Прости меня, – с серьезным лицом ответила Белла. – Я чувствовала, что с тобой что-то не так: ты была сама не своя, – сказала она, коснувшись руки Рут.

– Не волнуйся, ничего серьезного, – успокоила ее Рут и вдруг поняла, как сильно ей хочется увидеть реакцию Беллы. – Меня тошнит из-за того, что я на девятой неделе беременности.

Ярко-красные губы Беллы приоткрылись в изумлении, и ее рот стал похож на неровный овал. Она осмотрела Рут с ног до головы и переспросила, прищурив глаза:

– Беременна? – Рут кивнула. – Боже мой! – воскликнула Белла, прикрыв рот ладонью. – Какой ужас! – Рождение детей всегда казалось ей кошмаром. И с чего вдруг Рут решила, что она обрадуется за нее или удивится? – Ты, наверное, сильно расстроилась?

– Вовсе нет, – ответила Рут с ноткой торжества в голосе, которую безуспешно пыталась подавить. – Едва ли в мире есть еще один ребенок, которого планировали так тщательно. Лорен мечтала о нем годами, но не могла выносить, и я решила сделать это за нее.

Рут рассказала, как проходила бесконечные обследования и лечилась, что из-за возраста у нее почти не было шансов и как она волновалась, что ничего не выйдет. Но у нее получилось!

– Поэтому ты взяла такой длинный отпуск перед Рождеством и постоянно писала мне, как Лорен несчастна, как ты мучаешься от мигрени и несварения? – медленно выговорила Белла.

– Да, но она действительно была в ужасном состоянии, да и мне большую часть времени было очень плохо.

Белла нахмурилась.

– То есть ты бросила “Морраб филмз”, ничего мне не объяснив, мне пришлось взять на себя твою часть работы, управление командой и проблемы с финансами. Как ты могла?!

Снова слова Адама, и они попали Рут в самое сердце.

– Белла, я правда старалась приезжать как можно чаще, и мне ужасно жаль, что нам пришлось попрощаться с Зои и Джеком. Прости, что не рассказала тебе обо всем вовремя, я хотела…

– Но ты даже не раскаиваешься, – ответила Белла, откинувшись на спинку стула. – Мы двадцать лет проработали вместе, ты стала моей самой близкой подругой на работе, и я была уверена, что отлично тебя знаю. Но за последние три месяца ты как будто стала другим человеком, – сказала она, и на ее глазах выступили слезы.

Рут решила идти до конца и все объяснить:

– Пожалуйста, пойми, я разрывалась между семьей и работой. У меня было всего два месяца, и я должна была успеть забеременеть! Все остальное отошло на второй план, в том числе и работа. Я планировала наверстать все дела в декабре, но тут появилась утренняя тошнота.

Беллу, казалось, вовсе не интересуют ее оправдания.

– А почему обязательно тебе нужно было снова беременеть и играть в мать-героиню? Лорен что, не могла найти кого-то другого? Кого-нибудь помоложе и без загибающейся продюсерской компании в управлении.

Рут с грохотом поставила чашку на стол.

– Она просила, чтобы это была именно я, и мне самой хотелось! Ты не поверишь, но в жизни есть вещи поважнее телика!

Белла решительно отодвинула стул и встала.

– Я поехала обратно в офис. Если останусь здесь еще хоть на минуту, то рискую сказать что-то, о чем потом буду жалеть, – сказала она, смерив Рут презрительным взглядом. – Сиди-сиди, я помню, где дверь. Береги энергию для своего драгоценного карапуза.

Застучали каблуки, и входная дверь захлопнулась.

Рут осталась сидеть за столом в давящей тишине. Когда гнев улетучился, ее начала бить крупная дрожь. Она задумалась: неужели этот ребенок будет стоить ей всей жизни – Адама, Беллы, “Морраб филмз”, репутации в индустрии? Все это было краеугольным камнем ее существования, а теперь, казалось, ускользает от нее одно за другим.

* * *

Вечером того же дня по электронной почте пришло письмо:

Рут перечитала письмо несколько раз и заплакала. Они же прошли вместе через огонь и воду! Она вспомнила, как познакомилась с Беллой на тех мучительных затяжных съемках в Чехии: главный актер ушел в трехдневный запой и отказывался выходить из трейлера, а им пришлось по очереди уговаривать его выйти, судорожно меняя график. В каком изумлении они переглянулись и с какой гордостью поднялись с кресел, когда им вручали BAFTA. Как в день подписания контракта вместе сидели на пыльном полу офиса “Морраб филмз”, пили шампанское из чашек и мечтали о блестящем будущем. Сколько же они веселились в монтажной, работали до поздней ночи, когда все остальные сотрудники уже давно разошлись по домам, как приходили в восторг, загораясь новой идеей и воплощая ее в жизнь, а сколько было смеху!

* * *

Над ответом она корпела очень долго:

Через неделю, сидя в просторном коридоре женской консультации при Берлингтонской больнице в окружении беременных на разных сроках, Рут осознала, что попала на конвейер акушерства и спрыгивать с него уже поздно. Это был самый большой государственный гинекологический центр в Западном Лондоне, и Рут оказалась в нем самой возрастной пациенткой: там были женщины за сорок – стройные, уверенные в себе и на довольно высоких каблуках, – но большинству было от двадцати до тридцати, и на некоторых уже висели капризничавшие от скуки малыши. Яркие ламинированные плакаты на стенах с адресами молочных кухонь, с информацией о том, куда сообщить о домашнем насилии и куда обращаться по жилищным вопросам, намекали на жизненные обстоятельства многих посетительниц. На белой доске, висевшей над стойкой администратора, медсестра писала зеленым маркером: