Я посмотрела на Клару. Она всплеснула руками, сетуя на мою непонятливость, потом бросилась к сундуку и извлекла оттуда свёрток, завязанный лентой.

– Надевай же, или я тебя стукну вот этим вот башмаком! – крикнула она и даже задрала ногу.

Я медленно спустилась по лестнице в залу. Длинный шлейф платья мешал при ходьбе, но Клара любезно согласилась его подержать. В зале стояли полукругом все кухарки во главе с Матушкой Скрыней. Даже Воржик учтиво застыл в дверях. Я вышла в залу и присела с выражением почтительности и остановилась в центре залы. Прозвучали первые аккорды. Глубокий, бархатный голос Смеяна окутал меня колдовским облаком:

«Когда я был кудрявым и беспечным,

С лошадкой деревянною дружил.

Меня один вояка, старый мечник,

В прекрасный сад однажды пригласил.

Он был учитель боя, шрам на шраме,

Всегда был груб, в манерах ретроград.

Но он сказал: «Цветы Прекрасной Даме

Важнее, рыцарь, всех твоих наград».

Он показал кувшины белых лилий

Как символы девичьей чистоты,

Кусты сирени, веточки глициний.

«Послушай же, что говорят цветы.

У каждого прекрасного бутона

Есть голос свой, и свой певучий зов.

Одни сравнимы только с птичьим звоном,

Другие – с женским нежным голоском».

Он мне такую преподал науку,

Что благодарен я ему всегда,

Пусть голоса цветов моей подруге,

Расскажут, что на сердце маета.

Пусть песню пропоют Прекрасной Даме

О том, что в сердце рыцаря кипит,

О том, что трудно выразить словами,

Безмолвно вам расскажут лепестки.

Держу в руках я колокольчик синий.

Он говорит: «Я думаю о вас»,

В нём простота и безупречность линий.

Порадовал ли я на этот раз?»

Смеян поклонился мне, и все зааплодировали. Матушка Скрыня вытерла слёзы фартуком и трубно высморкалась. Смеян отдал лютню Карлу, а сам вытащил из петлицы довольно чахлый колокольчик, сорванный где-то на обочине.

Он был для меня милее пышных букетов королевского двора.