– Это не означает, что господин Барле никогда не совершал попыток самоубийства, – осторожно сказал доктор Пулэн. – Но, так или иначе, я не получил никакого результата по запросу о попытке самоубийства в госпиталях на упомянутых территориях, ни в 89-м, ни в 90-м, ни даже в 91-м году. Ни в частных клиниках, ни в государственных.

Он сам решил расширить поиски, взяв большой временной отрезок, и это полностью исключило возможность запоздалых последствий трагической смерти Авроры. Так что, конечно, он был погружен в печаль, но теперь я точно знаю, что Дэвид Барле никогда не пытался лишить себя жизни. Его попытка самоубийства была всего лишь выдумкой.

В попытках безуспешно связаться с Франсуа Маршадо по его рабочему телефону в «Экономисте», а после и по мобильному я подытожила свою работу, проделанную за последние сутки. Как ни странно, меня больше сбили с толку не эти открытия, о которых мне давно говорила интуиция, а скорее филигранный способ их получения, через главных героев этой семейной истории. В частности, через Луи.

Тот, кто составил для каждого из родственников настоящее досье, где каждая папка содержала свою долю тайн и сюрпризов, мало был похож на человека, которого я знала год назад. И это порождало еще большее количество вопросов об отношениях членов семейства Барле, в первую очередь об отношениях Луи с его сводным братом Дэвидом. Все это напомнило мне скандалы, кипящие в деловых или политических кругах, направленные на выведение противника из равновесия или для сопротивления подобной атаке. Поскольку до сегодняшнего момента информация, содержащаяся в этих бумагах, не была отфильтрована, я больше склонялась ко второму предположению.

От кого Луи готов был защищаться? От брата. Но почему? Разве усыновление Дэвида чем-то могло угрожать Луи?

– Маршадо, слушаю.

– Здравствуйте, Франсуа, это Эль Лоран.

– Эль! Как прекрасно! – преувеличенно воодушевился он. – Вы подумали над моим небольшим предложением и позвонили, чтобы дать ему зеленый свет?

– К сожалению, нет…

Недолгое молчание свидетельствовало о том, что я подпортила ему настроение, но он старался не показывать это:

– Чем я тогда вам обязан?

– Я в Динаре. На Черных Скалах.

– Рад, что вы взяли отпуск, – дружеским тоном сыронизировал он. – Но при чем тут я?

– Я не брала отпуск, я вернулась за архивами семьи Барле. Сейчас они хранятся здесь.

– И вы нашли что-то интересное? «Рош Брюн», – вздохнул он ностальгически. – Я не был там после свадьбы Дэвида и Авроры.

Порой я забывала, что двое друзей знали друг друга столь давно. Так Маршадо, само собой, познакомился с Авророй. Так, без тени сомнения, он узнал во мне ее двойника, когда в день моей встречи с Дэвидом забронировал меня как проститутку.

– Очень интересное, – загадочно ответила я. – Поэтому-то я и позвонила. Я хотела бы поделиться с вами некоторыми моментами… по мне, небывалыми.

– Если вы хотите вновь говорить о работе Дэвида, то я вынужден сказать, что вы обратились не по адресу, – произнес он более сухим тоном.

– Нет, это не о работе. Это о личном. И вопреки тому, о чем вы могли подумать, я не собиралась подрывать его крупные проекты. Мне на это абсолютно плевать.

– И что же вы сейчас пытаетесь узнать?

– Пытаюсь разузнать, как прекратились его отношения с Луи.

Я услышала, как он хлебнул из чашки, а потом вернулся к разговору:

– Желаю удачи. Те, кто уже был на вашем месте, сдались.

– Кто?

– Ребекка Сибони, к примеру.

– Ребекка не в счет. Она любовница Луи уже на протяжении двадцати лет.

– Это правда. У вас есть что-то общее.

Готовая наброситься на первого встречного, кто скажет что-то неприятное про моего мужчину, я резко бросила:

– И что же между нами общего?

– То, что в этой истории она приняла его сторону.

В действительности я не хотела вставать на тот скользкий путь, к которому он вел меня. Он изначально не признал мои аргументы, как будто мое отношение к старшему из братьев Барле подкашивало меня.

– Вы не хотите слышать то, о чем я могу рассказать?

– Ладно, – вздохнул он. – Позвоните, когда вернетесь в Париж.

После моего первого похода в «Бригантин», единственную распутную гей-сауну, в моей памяти остались лишь темные и смазанные картинки, сопровождающиеся мощными мужскими стонами. Я была уверена, что не оставляла там свой номер, поскольку Луи организовал эту вечеринку под девизом «познай неизведанное».

Во второй половине дня мне пришло оттуда заманчивое СМС: «Все в особняк! Ошеломительная вечеринка для всех: для гетеросексуалов, пар, одиноких женщин и мужчин, сегодня с 9 вечера. Будем рады видеть вас в «Бригантине», единственном месте получения удовольствия в Сен-Мало! Плата за вход: € 50 для одинокого мужчины, € 30 для пары, € 15 для одинокой женщины».

Те, кто уже был в этом заведении, вряд ли поверили бы в это обещание. Расположенное в подвале, обитом железом, в промышленной зоне, заведение не вызывало изысканных и вычурных эмоций, о которых мечтала большая часть женщин. «Бригантин», адаптированный к той публике, которая его посещала, был местом жесткого траха, прямого, лишенного или почти лишенного прелюдий, всякого приличия и чувств. Туда приходили, удовлетворялись первым попавшимся телом и тут же уходили. Столь примитивный способ получения наслаждения опускал клиентов этого заведения до уровня первобытных существ, руководствующихся лишь своими инстинктами. Место, отведенное эротике, столь превалировало, что название вечеринки казалось мне обманчивым. Все в особняк? Все в приватную комнату, да!

Но я сомневалась, что приглашение пришло мне случайно, без участия в этом Луи. Вновь, так же неуклюже и резко, как он обычно выражался, он отправил мне сообщение. Каким оно было? Что я должна была прочитать за этим побуждением к разврату? Преследовал ли он меня здесь? Назначил ли что-то вроде свидания, о необходимости которого я сообщила ему в прошлый раз?

От этой мысли мой желудок сжался, сдавило грудь, увлажнились половые губы, меня приводило в возбуждение все, начиная от его белья, заканчивая его благоуханием, мягкостью его кожи или твердостью члена. А если он был там на этот раз? И если бы дал возможность рассеять все сомнения в наших излияниях чувств? И если этот момент, который мы бы пережили там вместе, был бы таким же жестким, мягким, странным и особенно хорошим, как тот, когда я дала ему войти в мой зад, не лучшее ли это место, чтобы начать все снова?

Часть меня разрывалась от желания. Я видела в этом шанс восстановить наши отношения. Другая часть препятствовала всяческому новому сближению наших тел, пока наши разумы не находились в гармонии. Не в меру прагматичная, я привезла с собой только два свитера, пару старых хлопковых трико и одни джинсы… Ничего сексуального, что бы можно было надеть.