Гарольду мерещился свет в окнах первого этажа. Должно быть, там горела свеча. Оглядка погнала Холдстока вокруг дома. Азарт не отпускал поджилки Гарольда, будто не было этих дней: Клопа, контрабандистов, Плеши Дьявола.

Дверь черного хода оказалась не заперта. Прежде чем войти, Гарольд накрутил тряпку вокруг основания своей палки. «С богом!» – поздоровался он с револьвером и вошел внутрь.

Коридор пропах табаком и пылью.

Гарольд слышал густой, пронзительно знакомый кашель, и в тон ему звучали ноты позднего разговора. Звуки неслись из комнаты дальше по коридору. «Благодарю тебя, Боже, что не второй этаж!» – искренне перекрестился стволом Гарольд и ковылял вперед, стараясь не шуметь. Излишние предосторожности. В столовой при свете единственной свечи творился шумный пир.

– …мой любимый!.. – захлебывался ликованием и кашлем фальшивый индеец. – Не знаю, из чего был слеплен тот молодчик, но он сумел то, на что у нашего капитана кишка оказалась тонка!

– Тебе вернули гарпун? – Гарольд с содроганием узнал детский голос. – Можно подержать?

– Осторожней, сынок! Целых двух белых дьяволов сразил этот гарпун! И тебе достанется, если не станешь его уважать.

– Дедушка, дедушка, – Холдсток похолодел, пытаясь представить, кого еще прячет в своих стенах темная комната. – Можно я стану китобоем, когда вырасту?

– Не слушай этого дряхлого засранца, никаких китов он не бил. Я вообще не помню, чтобы он уезжал из города.

– Вот и нет, Захария, старый ты черт. Нечего мне завидовать! Чей, скажешь, это гарпун? То-то же. Жри свою ложь, паучье семя. Первого кита убил я. Вторая тварь сдохла от моего орудия.

– Мне довольно того, что мы скормили ее… – Гарольд прислонился к стене и налег плечом на костыль, затем толкнул дверь. Она скрипнула, отворяясь. Три лица, совершенно белых в окружающем мраке, невольно обернулись на звук. Не мешкая, Холдсток спустил курок. Грохот заставил дом содрогнуться до основания. Тела упали на пол. Одно из них рукавом смахнуло свечу. Та опрокинулась на ковер. Пламя лениво вскарабкалось по длинной скатерти.

В свете разгорающегося пожара Гарольд проковылял к Теду. Тот еще шевелился. На губах лопались кровавые пузыри, пальцы скребли по полу. С внезапной ненавистью Гарольд вспомнил, как точно так же ворочался в трюме, поджидая многорукую смерть. Концом палки он наступил на ладонь мальчишки и раздавил ее.

– Тебе казалось, что ты победил, – Гарольд хотел быть сдержанным и строгим, как подобает вести себя с врагом. Но слова вырывались с рыданием и всхлипами. Гарольд оплакивал себя. Он хотел сдавить мальчишкину шею, лично увидеть, как смерть омоет глаза тьмой. Пуля – слишком дорогой подарок. – Я принес тебе кое-что.

Гарольд положил револьвер на пол и встал рядом с Тедом на колено. Он хотел, но не мог отказать себе в мести. Когда он забренчал мелочью в кармане, зрачки Теда расширились узнаванием. Спину Гарольда опалил пожар. Огонь перекинулся со стола на стену, пополз по ковру в сторону гостиной. Гарольд перебрал в ладони монеты, выбрал пару нужных, впечатал их в глаза Теда, чувствуя, как те поддаются, бегут слезами, и до хруста сжал тонкую шею.

– Я же просил, – в голосе Бёрна не было злости, одна сухая досада. На затылок Гарольда обрушился потолок и погреб его под собой.

Глаза Холдстока плотно завязали, руки стянули за спиной. Он не сразу узнал голос.

– Всякая тварь бережется попасть в капкан и лезет туда лишь от великого голода, он притупляет ее инстинкт, делает животное глупым, и только человек сознательно пихает в опасную дыру свою руку. Человеком руководит мозг – отличное от чутья начало, любопытное и дерзкое. Разум уверен, что его посадили на царство за великие заслуги. Колесо! Порох! Письменность!

Гарольд вздрогнул. Тень жива! Сейчас он закричит, она узнает его голос и немедленно освободит! Или тень кинули в соседнюю с ним камеру?

– Где мы? – завопил Холдсток, горло исторгло слабый хрип. – Вы целы? Что с вами?

Он пытался назвать тень по имени, но, к стыду, не мог его вспомнить.

– Не кричите, верный мой брат. К чему истерика? Однако скажите, это ничего вам не напоминает?

– Вас пытали? – не унимался Гарольд. – Вы успели отправить письмо? Что вы сообщили?

– Пожалуй, лишения притупили ваши блестящие способности. Какая потеря для всех нас, – сокрушенно произнесла тень, но Холдстоку в ее тоне послышались издевательские нотки. Подозрения закрались в душу и начали ее подтачивать.

– Вам не показалось, что нас должны ждать? Ко мне пришли вечером первого дня. И я поверил. Наверное, вам скучно без моих писем, вы так к ним привыкли…

Гарольд взял паузу, лихорадочно соображая, как построить разговор. Догадки все глубже погружали когти в его сердце.

– Почему на мне повязка? – наконец решился он.

– В самом деле! – воскликнула тень. Гарольд изо всех сил пытался припомнить ее имя. Это сейчас казалось таким важным. – Зачем вам видеть мое лицо, Гарольд Холдсток? Вы и так наблюдаете его каждый день. В зеркале!

– К чему эта месть?

– Признайтесь, – продолжала тень, заводясь все сильнее. – Вы же не помните, как меня зовут? Это так просто. Имя. Назовите меня по имени, и я вас отпущу. Клянусь! Пусть это будет стоить мне виселицы, чего угодно. Я отпущу вас, если вы вспомните мое имя.

Холдсток дышал, как собака после долгого бега.

– Не помните, – голос тени дрожал от обиды. – Тогда я напомню вам. Нет нужды знать в лицо того, кого нет. Меня зовут Гарольд Холдсток, и я – единственный королевский инспектор этого имени. Что же касается нашего – бывшего! – союза, ваше лицо всегда было мне незнакомо и теперь знать его мне совершенно ни к чему.

– Я же хотел… – такой беспомощности Гарольд не испытывал с раннего детства, – спасти вас…

– А я выдам вас местным властям.

– И что с того? – через силу усмехнулся Гарольд. – Что они мне сделают?

– Вас осудят за убийство восьмерых детей. Вашу ногу найдут в подвале этого дома рядом с их обезображенными останками. Но им сложно будет вас наказать…

– Глупости, – рассмеялся Холдсток. – Ни один идиот не поверит такой истории. Я же пришлый. Чужак! Как я мог убивать детей? Они исчезают уже несколько месяцев. Бред!

– О да, – даже сквозь ткань Гарольд услышал, как улыбается тень. – Вы не просто убили, вы организовали все это. Должно быть, ради справления богомерзких ритуалов. У вас были подельники – те трое, которых вы расстреляли. Они орудовали в городе, дожидаясь вас. Вы что-то не поделили. Они пытались вас остановить. В сущности, недурные, но запутавшиеся, ступившие на путь порока люди. Вас схватил Гордон Бёрн. Он давно присматривает за этим домом. Дьявольские метки, странное свечение по ночам. Все, как мы любим, милейшая тень!