Берт смутно припомнил. Они падали со стен, когда он первый раз пробрался в дом. Потом Берт подрался с тем бродягой. Туман схватил его и потащил в логово. Если бы не девушка…

– Как я узнаю, что нашел нужный?

– Ты уже видел старое лицо одного из нас.

– Офицер? – Монстр с задней стороны портрета всплыл перед внутренним взором Берта и занял все мысли. Предчувствие, гадкое, как изжога, охватило Берта.

– Когда-то его звали Гарольд Холдсток, – усмехнулся призрак. – Ваш покорный слуга.

– Кто остальные?

– Чернокожая служанка; юная леди с цветком в руках; охотник, свежующий оленя; мужчина со шрамом на щеке.

– Это все?

– К сожалению, нет, но на большее рассчитывать не приходится.

– Картины висят в коридоре?

– Нет. Каждая – в своей комнате.

– Хватит бредить! – Слаповски ворвался в диалог и с неожиданной силой прижал Берта к стене. – Ты понимаешь, что это верная смерть? Кому и как ты тут поможешь?

– А там? – Безрассудство спорило с долгом. Последнее ныло, как гнилой зуб. Берт прекрасно помнил бессилие и стыд, пытавшие его в больнице. Снова бросить того, кто рискнул жизнью ради тебя. – Меня уже выносили отсюда.

– Значит, теперь сгниешь здесь наверняка! – Слаповски не сдержал крика. Ветер замер с занесенной ногой, звук голоса разнесся по дому как пророчество, все, кто нужно, навострили уши и подняли глаза к потолку.

– Уходи, – попросил Берт. Слаповски открыл рот, глубоко вздохнул и решился.

– Удачи, чувак, – развел руками и ушел. – Я вернусь через час!

Берт Райт сидел вдвоем с Гарольдом Холдстоком.

Призрак не выказывал нетерпения. Напротив. Берт не мог раскусить, блефует старик или говорит правду. Сомнения спорили с разумом, уверяя, что их провели, вытащили за стол, сдали слабую руку и вынудили сделать слишком высокую ставку. Разум не слушал, тайтовый игрок, он всегда играл от надежной карты. Их у него была пара. Две канистры с бензином.

– Где ближайшая картина?

– Я не знаю, каждый спрятал свою подальше, но когда-то они висели на видном месте.

– Висели?

– Посмотри, что стало с домом.

– Черт, – Берт потуже зашнуровал ботинки и хрустнул пальцами. – Кого мне бояться в первую очередь?

– Охотника, – без запинки сказал старик. – Или тень? Не знаю, не знаю! Все жаждут твоей крови! Загляни в мой кабинет, там мог висеть чей-то портрет. Мне пора.

– Куда?! – Берт дернулся остановить призрака. Тот отпрянул, точно живые руки могли его удержать.

– Меня не было слишком долго, они могут что-то заподозрить.

– Что делать, если один из ваших нападет?

– Не стой на месте. Будь неожиданным.

В следующий миг Берт остался один.

Разумеется, он не верил призраку. Оставалось расколоть блеф: в чем старик лгал, повинуясь сговору или собственной корысти, а где говорил правду. Посмертный облик Гарольда Холдстока ничуть не походил на изображение чопорного офицера с вытянутым, немного лошадиным лицом и образцовой выправкой. Да и с чего Берт взял, что портреты вообще имеют значение? Старик его заманивал, хотел, чтобы Берт пошел в кабинет.

Берт изучил содержимое карманов.

Негусто. Хотя что там говорил старик? Двигаться и удивлять? Берт проверил легкость спуска, несколько раз щелкнул кнопкой. Неимоверная глупость! Другого оружия у него не было.

Кабинет. Берт еще раз тщательно все взвесил. В доме нет безопасных уголков. Призраки что-то скрывают. Что ж, начнем с кабинета.

Если опустить детали рухнувшей стены, комната неплохо сохранилась. Ее порвало пополам, как раз по шахте винтовой лестницы. Небо смотрело сквозь черепичный разлом клином облаков, угрожавших луне перистым острием. Ночь перестала быть плотной, как обморок, но слишком походила на саван. «Дерьмовое сравнение», – сплюнул Берт и наступил на край расщепленной доски, придавил ее всем весом, не отпуская дверного косяка. Половица держала. Берт оттолкнулся и прыгнул в глубь комнаты, в любую секунду готовый к треску, грохоту и сокрушительному падению, но пол принял его, хотя и разразился обиженным скрипом.

– Не знаю, зачем он послал вас, – Берт крутил головой, но не видел никого по ту сторону пролома, – но здесь вы явно не обретете искомого.

Мужской голос, лишенный эмоций.

Берт слышал о портретах двух мужчин: охотник и человек со шрамом, портрет офицера побывал в его руках. Кто же ты?

– Отчего бы вам не последовать за своим компаньоном? Из всех вас он проявил наибольшую благоразумность.

Берт вынул из кармана игрушки. Неожиданно холодные, они приятно легли в потные ладони. Голос приближался, Берт никак не мог разглядеть его обладателя. С каждым мгновением вторая половина комнаты все сильнее погружалась во тьму.

– Вам стоит уйти. Я не испытываю неприязни, но вы опасны. Признаю это.

Берт не отвечал, до рези в глазах всматриваясь в подступающую тень. Она затапливала кабинет, дюйм за дюймом приближаясь к краю разлома.

– Покиньте нас, – просил мрак. – Нам крайне трудно справляться самим, а вы несете в себе слишком большой искус.

Темнота рухнула сквозь дыру водопадом чернил, и Берт увидел, что не ошибся. Это было что угодно, но только не обман зрения. Мрак имел цвет и объем, он колыхался, угольно-тяжелый занавес траурного бархата. Ворсистые частицы тьмы заплетали собой воздух. Иногда сквозь ее поверхность пробивали отдельные части тела, ладони, ступни, Берту показалось, что он увидел лицо. Тот, кто гнал на него тень, жил внутри.

– Пожалуйста! – в голосе тьмы звучала искренняя мольба. – Вы заставляете меня делать это. Прошу вас, бегите!

– Бог мой, вы так лиричны, – услышал Берт у самого уха. Кто-то подкрался к нему сзади! Нервы сорвались с предела, Берт швырнул тело назад, не заботясь, куда упадет спиной. Страх сработал, как спусковой крючок. Руки вытянулись вперед, левая до упора вдавила колпачок аэрозоля, правая лязгнула зажигалкой.

Струя пламени в фут длиной расплескалась об изумленное лицо призрака. От неожиданности он отпрянул и исчез в дыре в полу. Сбежал!

Не думая об ушибах и ссадинах, Берт вскочил и обернулся. Как вовремя! Темнота нахлынула, густая и вязкая, как поток нефти. Она спутала ноги Райта, опрокинула на пол, дернула за руки, он закричал, ударил по ней детским своим огнеметом. Тень вздрогнула, закрылась руками, Берт видел, как мечется огонек, пытаясь пробиться внутрь колпачка, баллон в его руках нагрелся, и ничего не оставалось, кроме как метнуть это последнее оружие в лицо врагу, а свое спрятать в ладонях.

Тьму разметало взрывом. Осколки баллона вонзились в руки Берта. Боль напомнила, что он все еще жив. Берт полз от края, когда сдались доски. Справедливо, ведь они играли на стороне дома.